Крепость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл Страница 9

К черту! Пошло оно все! Может, стоит воспользоваться советом Уркхарта? Уволиться. Вернуться домой. Взять деньжата. Купить постоялый двор и повесить саблю на стену. Может быть, Симона Жубер согласится уехать с ним в Англию? Ей, пожалуй, понравилось бы управлять постоялым двором. Назвать заведение "Загнанная мечта" и брать со всех армейских двойную цену за выпивку.

Маратхские орудия вдруг замолкли. По крайней мере те, что стояли напротив 74-го батальона. В наступившей тишине Шарп пристальнее пригляделся к тому, что скрывалось за дымом на пригорке в четверти мили от наступающих. Британские пушки продолжали стрелять. Ветерок постепенно уносил пороховую завесу к северу, но ничего такого, что прояснило бы причину внезапного затишья, не проступало. Может, у них кончились боеприпасы. Давай, давай, надейся. Скорее просто заряжают картечь, чтобы оказать красномундирникам теплый прием.

Мочевой пузырь грозил лопнуть, и Шарп понял, что терпеть больше нет мочи. Сунув саблю под мышку, он завозился с пуговицами. Одна оторвалась. Шарп выругался, наклонился за ней, поднял, выпрямился и с облегчением пустил струю на сухую землю. Разумеется, мимо внимания капитана такое пройти не могло.

– Так уж обязательно было делать это именно сейчас, мистер Шарп? – раздраженно осведомился он.

Так точно, сэр, выдул три полные фляжки, сэр. И не пойти бы вам ко всем чертям, сэр.

– Виноват, сэр, – только и ответил он.

Может быть, настоящие офицеры вообще не ходят по малой нужде? Шарп чувствовал, что рота посмеивается над ним. Он неловко и поспешно застегнул пуговицы и побежал догонять цепь. Центр маратхской артиллерии все еще молчал. Ну и ладно. Вдруг с фланга ударила пушка, ядро скакнуло перед шестой ротой и, протаранив шеренгу, оторвало одному ногу и перебило другому колени. Кусок кости, отлетев, разрезал штанину третьему. Замыкающий, сержант Маккалэм, закрыл брешь, а подбежавший волынщик склонился над раненым, чтобы наложить повязку. Обычно раненых оставляли на месте, а после сражения, если они доживали, отправляли к костоправу. И потом, если бедолаги переживали еще и ножи с пилами, их отсылали домой – ни на что не годных и никому не нужных, становившихся бременем для своего прихода. Или у шотландцев нет приходов? Точно Шарп не знал, однако нисколько не сомневался, что уж работные дома у них наверняка есть. Работные дома и кладбища для нищих есть везде. Уж лучше лечь в черную землю чужой страны, чем прозябать за счет милости в богадельне.

И тут он увидел нечто, объяснявшее, почему маратхская артиллерия в центре перестала стрелять. В промежутках между пушками вдруг появились бегущие люди. Люди в длинных одеждах и тюрбанах. Просачиваясь струйками между орудиями, они соединялись в огромную нестройную колонну, над которой уже реяли длинные зеленые полотнища на высоких, с серебряными наконечниками флагштоках. Арабы. Шарп видел их и раньше. В Ахмаднагаре. Но те были по большей части мертвые. На память пришли слова Севаджи – приятеля полковника Маккандлесса, маратха, воевавшего на стороне британцев. Тот говорил, что арабы – самые опасные наемники неприятельского войска.

И вот теперь орда воинов пустыни двигалась навстречу 74-му батальону и его соседям.

Какого-то определенного строя арабы не придерживались. Украшенные резьбой и инкрустациями ложа мушкетов поблескивали в лучах предзакатного солнца, а кривые сабли оставались пока в ножнах. Шли они легко, почти беззаботно, как будто собрались на прогулку и нисколько не сомневались в собственном превосходстве над врагом. Сколько их было? Тысяча? По меньшей мере. Офицеры ехали верхом. Наступали арабы не шеренгами, а общей массой, впереди которой бежали самые отважные – или самые безрассудные? – которым не терпелось поскорее пустить кому-то кровь. Вся эта огромная толпа издавала пронзительные воинственные крики, а шедшие в середине ее барабанщики отбивали нервный, тревожно пульсирующий, разбегающийся по полю ритм. Шарп заметил, что британские пушкари заряжают картечью. Зеленые знамена колыхались над головами наступающих, и узкие шелковые полотнища извивались в воздухе подобно змеям. На них было что-то написано, но как Шарп ни старался, разобрать загадочные письмена не мог.

– Семьдесят четвертый! – крикнул майор Суинтон. – Стой!

78-й тоже остановился. Двум шотландским батальонам, понесшим тяжелые потери под Ассайе, выпала незавидная честь принять на себя удар главной силы маратхской пехоты. Центр сражения был здесь. Все прочее как будто замерло в ожидании схватки. Шарп не видел ничего, кроме катящейся сверху улюлюкающей, воинственной людской лавины.

– Приготовиться! – призвал Суинтон.

– Приготовиться! – эхом отозвался Уркхарт.

– Приготовиться! – крикнул сержант Колкхаун.

Солдаты подняли мушкеты к груди и отвели назад тяжелые курки.

Шарп шагнул на свободное место между шестой и стоявшей левее седьмой ротами, жалея, что у него нет мушкета. Сабелька в руке казалась легкой, хрупкой и ни на что не годной.

– Цельсь! – подал команду Суинтон.

– Цельсь! – повторил Колкхаун, и приклады уткнулись в плечи солдат.

Сосед Шарпа справа опустил голову, ведя взгляд по дулу ружья.

– Стрелять ниже, парни, – предупредил стоявший за ротой Уркхарт. – Стрелять пониже. Мистер Шарп, займите свое место.

Чтоб тебе провалиться, подумал Шарп. Вот и еще одна ошибка. Он встал позади роты – его обязанность заключалась в том, чтобы наблюдать за строем и не допустить бегства.

Арабы приближались. Им оставалось пройти не больше ста шагов. Некоторые, самые нетерпеливые, уже вытащили сабли. В воздухе, загадочным образом очистившемся от дыма, стоял несмолкающий боевой клич. Звучал он непривычно пронзительно, со странными, жутковатыми модуляциями, от которых холодела кровь и по костям словно пробегала царапающая дрожь. Уже недалеко. Уже почти близко. Мушкеты в цепи были слегка опущены. При выстреле дуло вскидывало вверх, и у неопытных, необученных солдат, не готовых к сильной отдаче, пуля уходила обычно выше цели. Здесь новичков не было.

– Ждем, парни, ждем! – крикнул седьмой роте Свиные Ушки.

Прапорщик Венейблс нервно рубанул палашом по какому-то кустику. Лицо у него стало бледное.

Уркхарт вынул пистолет, взвел курок, и Шарп увидел, как дрогнули от щелчка уши капитанской лошади.

Лица арабов, казалось, не выражали ничего, кроме кровожадной ненависти. Барабаны били все громче. Красная ленточка глубиной в два ряда выглядела невероятно тонкой и ненадежной перед накатывающей на нее силой.

Майор Суинтон набрал в легкие побольше воздуху. Шарп снова шагнул вперед, протиснувшись в брешь между ротами. К чертям, он должен быть впереди, там, где убивают. Стоять сзади еще хуже, чем впереди.

– Семьдесят четвертый! – крикнул Суинтон и сделал паузу. Пальцы замерли на курках.

Пусть подойдут поближе, думал майор. Пусть подойдут поближе.

А тогда мы им покажем.