Ярость - Уилбур Смит Страница 88

Он наблюдал, как она ест бифштекс – с таким же чувственным удовольствием, с каким занималась любовью. Китти сидела в кресле нога на ногу, халат высоко задрался, обнажив бедра. Она заметила, куда он смотрит, но не пыталась прикрыться.

– Ешь, – улыбнулась она. – Всему свой черед, любовничек.

* * *

Шаса очень осторожно отнесся к предложению Тары помочь ему в предвыборной кампании. На первые две встречи с избирателями он поехал один через проход сэра Лоури и через горы, оставив Тару в Вельтевредене.

Южный Боланд, его новый избирательный округ, – это плодородные земли между горами и морем, на восточном краю побережья Кейпа. Избиратели почти исключительно африкандеры, их семьи уже триста лет владеют этой землей. Это богатые фермеры, выращивающие пшеницу и овец, кальвинисты, консерваторы, но не такие уж яростные сторонники самостоятельной республики и противники Англии, как их двоюродные братья в глубине страны – поселенцы Свободной республики Трансвааль.

Первые речи Шасы они выслушивали осторожно и после вежливо аплодировали. Его противник, кандидат от Единой партии, был верным сторонником Сматса, как Блэйн, который уже был депутатом, но в 1948 году проиграл выборы националистам. Тем не менее он по-прежнему пользовался в округе поддержкой тех, кто был знаком со Сматсом и в свое время отправился «на север» сражаться со странами Оси.

После второй Шасиной встречи с избирателями местный партийный организатор казался встревоженным и испуганным.

– Мы проигрываем, – сказал он Шасе. – Женщины с подозрением относятся к человеку, который ведет кампанию без жены. Они хотят посмотреть на нее. Понимаете, минхеер Кортни, вы слишком хорошо выглядите. Молодым женщинам это нравится, они считают, что вы похожи на Эррола Флинна, но женщинам постарше это не по душе, а мужчин раздражает, как на вас смотрят молодые женщины. Надо показать им, что вы семейный человек.

– Я привезу жену, – пообещал Шаса, но пал духом. Какое впечатление произведет Тара на эту мрачную богобоязненную общину, где женщины все еще носят воортреккерскиекапоры, а мужчины считают, что место женщины – в постели или на кухне?

– И еще одно, – тактично продолжил другой партийный организатор. – Нам нужно, чтобы на платформе стоял известный человек, министр правительства. Понимаете, минхеер Кортни, людям трудно поверить, что вы сознательныйнационалист – с вашим английским именем и с историей вашей семьи.

– Хотите сказать, нужен кто-то, кто сделал бы меня более представительным?

Шаса улыбнулся, и оба организатора испытали облегчение.

– Ja, вот именно!

– Что, если я приведу на встречу в пятницу министра Деларея – и мою жену, конечно?

– Дьявольщина! – воскликнули оба. – Министр Деларей – превосходно! Людям понравилось, как он справился с волнениями. Он хороший и сильный человек. Уговорите его прийти, и у нас не будет никаких проблем.

Тара безоговорочно приняла приглашение; Шаса из последних сил воздержался от советов, как ей одеваться и вести себя, и почувствовал облегчение и благодарность, когда она вышла на возвышение в ратуше маленького городка Каледона, одетая в простое темно-синее платье, убрав густые каштановые волосы в аккуратный пучок на голове.

Хорошенькая, улыбающаяся, она стала образцом хорошей жены. Рядом с ней сидела Изабелла в белых гольфах и с лентами в волосах. Прирожденная актриса, Изабелла по такому случаю вела себя, как кандидат на принятие в священный орден. Шаса видел, как организаторы обмениваются улыбками и одобрительными взглядами.

Министр Деларей, прибывший в сопровождении своей светловолосой жены и большой семьи, представил Шасу и произнес яркую речь, в которой очень ясно дал понять, что националистическое правительство не подчинится диктату иностранных государств или коммунистических агитаторов, особенно если эти агитаторы черные и коммунисты.

У Манфреда был отточенный ораторский стиль, он выпячивал подбородок и сверкал светлыми топазовыми глазами, грозил пальцем, а в конце, слушая аплодисменты, стоял, гордо подбоченясь.

У Шасы стиль был иной, спокойный и дружелюбный, и когда он в первый раз попробовал пошутить, ему ответили искренним смехом. Шаса заверил, что правительство еще увеличит и без того весьма щедрые субсидии на фермерскую продукцию, особенно на шерсть и пшеницу, и будет одновременно поощрять местную промышленность и находить новые заморские рынки для сырья, получаемого в стране, в особенности шерсти и пшеницы. Закончил он утверждением, что многие англоговорящие избиратели начинают понимать, что спасение страны – в сильном бескомпромиссном правительстве, и предсказал заметный рост националистического большинства.

На этот раз его речь встретили бурными аплодисментами; все выражали доверие правительству, Националистической партии и ее кандидату от округа Южный Боланд. И весь округ, включая сторонников Единой партии, по приглашению Шасы отправился на местное поле для регби на бесплатное барбекю. Два цельных быка жарились на вертелах, мясо запивали озерами пива «касл» и реками мемпоура– местного персикового бренди.

Тара сидела с женщинами. Держалась она кротко и скромно, позволяя женщинам постарше выработать добросердечное материнское отношение к ней, а Шаса сновал между их мужьями и со знанием дела обсуждал такие важные вещи, как виды на урожай пшеницы и чесотка овец. В целом атмосфера была уютной и обнадеживающей, и Шаса впервые сумел оценить дальновидность партийных организаторов, их преданность делу националистов и одержимость, что позволило так мобилизовать все резервы. Объединенная партия никогда не сравнится с ними, потому что англоговорящие избиратели самодовольны и, когда дело доходит до политики, впадают в спячку. Старая английская привычка и серьезный недостаток – стараться выглядеть так, словно все дается тебе без напряжения. Политика – своего рода спорт, а любой джентльмен знает, что спортом занимаются только любители.

«Неудивительно, что мы потеряли контроль, – подумал Шаса. – Эти парни профессионалы, мы просто не могли с ними сравняться».

Но он тут же упрекнул себя: теперь это его организаторы, они больше не враги. Он стал частью этой стройной, тщательно отлаженной политической машины, и это слегка испугало его.

Наконец Шаса вместе с Тарой обошел собравшихся, желая им доброй ночи; организаторы тактично подводили его к самым влиятельным местным лицам, следя, чтобы никто не был обойден, и все соглашались, что семья очаровательная.

Ночь они провели у самых процветающих местных фермеров. А утром – это было воскресенье – посетили службу в деревенском приходе Голландской реформированной церкви. Шаса не был в церкви с крещения Изабеллы и ждал этого посещения с нетерпением. Предстояло еще одно грандиозное зрелище, потому что Манфред Деларей уговорил своего дядю, преподобного Тромпа Бирмана, председателя церковного суда, прочитать проповедь. Проповеди дяди Тромпа славились по всему Кейпу, и целые семейства съезжались за сотни миль, чтобы послушать их.