Кровавые скалы - Джеймс Джексон Страница 87

Святой отец вернулся к своим исследованиям, привычно перелистывая страницы и проглядывая их, время от времени шумно вздыхая, надувая щеки, что-то про себя бормоча или же громко восклицая. Наконец, явно огорченный, фра Роберто захлопнул очередной фолиант.

— «А» означает мышьяк, а я все еще сижу в самом начале.

— Но убийца пока не достиг задуманного.

— У него достаточно времени.

— Больше чем достаточно, фра Роберто. Турки уходят, а мы остаемся.

— И отыщем предателя.

— Все возможно. Но Ла Валетт до сих пор не исцелен.

Фра Роберто откинулся на спинку стула.

— Цепь событий предполагает последовательность снадобий. Мышьяк вызывает недомогание, недомогание вызывает рвоту.

— А потом?

— А потом недомогание усиливается — рвотный камень не обладает теми же средствами воздействия, что и мышьяк.

— А какими?

— Ну, к примеру, неутолимая жажда, запоры. Ла Валетта убивают сочетанием одного и другого.

— Действуют обходным путем.

— Да, чтобы смерть его выглядела как можно естественнее. А Кристиан сумел оттянуть ее — вместе с Анри он убедил Жана Паризо перебраться в Биргу.

— А мне ничего не сказал.

— В интересах твоей же безопасности. Мавр был сражен незримой рукой, может, и не одной. Так что много знать небезопасно.

— Куда ни кинь, повсюду тайные замыслы.

— Одним очень хочется заменить Ла Валетта, ускорив его уход из жизни. Другие метят выше — уничтожить веру. Взять хотя бы Де Понтье или приора Гарза.

Фра Роберто потянулся за новой стопкой пергаментов.

— Все или ни одного. Продолжим поиски.

Раздались торопливые шаги, потом показалась обеспокоенная физиономия Люки.

— Миледи… святой отец… — запыхавшись, произнес мальчик.

— Одышка — дело дурное. — Указав на висевший на поясе Люки кошель, фра Роберто продолжил: — Наш страстный собиратель маленьких безделушек, как я посмотрю, отвел душу.

— Я пришел с новостями.

— Вижу, тебе удалось поживиться. Ну-ка, кошель к осмотру!

— Сейчас, только скажу, в чем дело.

— Не заговаривай зубы, малыш.

Люка неохотно подчинился, высыпав сверкающее разноцветье на поверхность стола. Драгоценные камни, самоцветы — короче говоря, урожай, собранный с тел погибших турок, был вовсе не плох. Люка покраснел как рак, когда фра Роберто, зажав изумруд между большим и указательным пальцами, поднес его к свету и стал смотреть.

— Изумительно прозрачный экземпляр. Так, значит, ты побывал за стенами?

— Побывал.

— Несмотря на строжайший запрет покидать пределы Монастырской церкви, где ты должен все слышать, все видеть и обо всем нас предупреждать.

— Вот я и хочу сейчас предупредить вас, святой отец. Его светлость великий магистр Ла Валетт переправлен в Сент-Анджело.

— По чьему распоряжению?

— По распоряжению самых главных сеньоров рыцарей.

Фра Роберто принялся собирать книги и отдельные листки пергамента и завертывать их в мешковину. Мария удивленно наблюдала за ним.

— Ла Валетта решили вернуть в его дворец, фра Роберто? Что это все означает?

— Это означает, что его отвезли домой умирать. И что наш злоумышленник на свободе.

Люка стал лихорадочно сгребать трофеи со стола.

Стало быть, свершилось. Великий магистр вернулся в Сент-Анджело. Туда, где за ним будут ухаживать, присматривать и в конце концов умертвят. Нежно и заботливо отправят на тот свет. Предатель обозревал сцену через двери в покои. Как же суетилась прислуга, как старались немногие оставшиеся союзники и друзья Ла Валетта ради того, чтобы обеспечить ему комфортную погибель! Попусту транжирят время, свое и его. Потом скажут, что, дескать, Ла Валетт умер от нагноения ран. Впрочем, они что угодно могут сказать. Великий магистр превратился в пациента, а вскоре станет трупом. Вот тебе и победное возвращение в родные пенаты.

Предатель видел, как один из пажей великого магистра увлажнил Ла Валетту губы и протер салфеткой лицо. Последние мгновения беспомощности всегда выглядят унизительно. Некогда всемогущий Ла Валетт — и вот лежит на последнем издыхании. Будут и рыдания, и процессия, и исступленные панегирики. Трагический пафос поубавит пышность церемонии. Горько-сладкий привкус фарса. Не следует затягивать все это. А не то турки возьмут да возобновят атаки, оттеснят войско христиан к Мдине, вернутся в Биргу и завершат начатое. Механически Ла Валетт отпил еще глоток чего-то. Великий магистр затягивал свой уход — Библия в одной руке, молитвенник, которому суждено перейти по наследству старшему племяннику, в другой.

На этом свете не хватит воды, чтобы утолить жажду недужного. Как и спасти его от смерти. Очень скоро ему принесут оршад ^[32]. Какая предусмотрительность и какая безответственность! Горький миндаль содержит синильную кислоту, а в соединении с каломелью или хлористой ртутью это средство способно вызвать сильнейший запор и желудочные колики, потому что в результате этого взаимодействия возникает нечто весьма и весьма специфическое. Цианид ртути. И Ла Валетт даже не сможет изрыгнуть ее прочь, его организму не побороть яда — он ослаблен длительным приемом мышьяка. В результате наступит отек суженного участка желудка, быстрый паралич, а потом потеря сознания и смерть. И все шито-крыто, все имеет логичное объяснение. Что ж, хозяевам отравителя придется щедро отблагодарить его.

Христиане быстро перебросили орудия в Сент-Эльмо, и выстрел по неприятелю, в панике взбиравшемуся на борт галер в переполненном порту Марсамшетт, был скорее бравадой. Пальнуть лишний раз не помешает, это всегда усугубляет у врага горечь поражения. Однако защитники заметили сверху кое-какие перемены: вновь причаливавшие к берегу лодки, спрыгивавшие на сушу солдаты. Быть такого не может! Однако победно трубившие фанфары доказывали как раз обратное.

В наскоро растянутой на скалистом берегу командирской палатке сидели друг против друга Мустафа-паша и адмирал Пиали.

— Неужели вы не видите, насколько безумна ваша затея, Мустафа-паша?

— Я вижу в ней возможность исправить допущенные огрехи. И еще вижу, что вы предали нас, не сумев одолеть неверных на море.

— Как вы смеете обвинять меня?

— Потом, потом, Пиали. А сейчас у меня встреча с еще одним недругом.

— Ваши люди измотаны, их боевой дух сломлен.

— Зато я бодр и силен духом.

— Им бы доползти до причала, а вы собираетесь бросить их в бой.

— Долг каждого солдата — честно служить султану.