Возвращение троянцев - Ирина Измайлова Страница 8

— Он меня ничуть не обидел! — рассмеялся египтянин.

В этот момент они оказались лицом к лицу с девушкой, и Сети почему-то испытал желание отвести глаза: ему редко приходилось видеть у взрослого человека такой простодушный, беззащитно открытый взгляд. Девушке казалось на вид лет двадцать. Круглое милое личико в россыпи золотых веснушек, пушистые волосы, собранные на темени в строгий узел и подхваченные шнуром, трогательные ямочки на щеках, когда она улыбнулась.

— Меня зовут Сети, — неожиданно для себя проговорил царедворец, слегка поклонившись. — А ты, как я понимаю, мать одного или двоих из этих чудесных озорников?

— Нет! — девушка продолжала улыбаться. — Просто я живу во дворце и за ними присматриваю. Мой дедушка служил жрецом в храме Аполлона, но два года назад он умер, я осталась одна. И добрая царица позвала меня жить здесь, с ними. Ну, а дети... Я всю жизнь люблю детей, и они меня тоже.

— Так тебя нужно поскорее выдать замуж.

Она рассмеялась:

— Нужно. Наверное, царица так и сделает. Только вот мужчин у нас в Трое сейчас мало. Я хочу сказать, неженатых! — румянец залил щёки девушки и погасил её смешные веснушки.

Сети отчего-то почувствовал себя глупо. Впервые за долгие-долгие годы он понял, что ему всерьёз нравится женщина, и не знал, как сказать ей об этом. «А нужно ли говорить? — тотчас мысленно осадил он себя. — Для чего мне это?»

И спросил вслух:

— Как твоё имя?

— Хрисеида. Дед рассказывал, что в детстве родители звали меня Ксентой, но они рано умерли, и все привыкли называть меня от имени дедушки — а его имя было Хрис. Мне и самой так нравится — Хрисеида. А в Египте у женщин красивые имена?

— У моей жены было красивое имя, — вновь отвода взгляд, сказал Сети. — Её звали Лассави. Но она умерла. И у дочери имя красивое — Атуни. Но твоё не хуже.

Час спустя Троил нашёл Авлону на внутренней городской стене, где она сидела, прислонившись спиной к одному из зубцов, и сосредоточенно протирала кусочком кожи лезвие своей секиры.

— Я тоже верю, что они победили, — сказал юноша, садясь рядом с амазонкой. — Конечно, тяжело, когда остаётся только ждать. Но мы ведь вас уже скоро пять лет ждём.

— Я ждать не буду, — покачала головой Авлона. — Я поплыву в Эпир и там отыщу их. А может, буду и раньше — всё-таки из Египта туда путь дальше. И едва ли они отправились сразу после битвы...

Она поймала удивлённый взгляд царевича и воскликнула:

— Да, да, не удивляйся! Попрошу Сети отвезти меня, а если он не согласится, доплыву на дельфинах. Хотя так далеко никто никогда не плавал. Но я доплыву. В этих морях много островов. Что так смотришь? Я с ума сошла, да? Может быть, и так...

— Мама даст корабль и гребцов, я думаю, — Троил улыбнулся. — Я бы и сам поехал с тобой... А что? И поеду.

Авлона подняла на него глаза.

— Отчего умерла Крита? — спросила она тихо.

— От родов, — ответил он, не спрашивая, откуда она знает. — Мы стали мужем и женой два года назад, и Кей сказал Крите, что после той раны — помнишь, полученной в бою с морскими разбойниками, ей опасно рожать. Сказал, что есть всякие средства, чтобы... чтобы детей не было — травы какие-то. Крита и слушать не захотела. Родила мне близнецов, двух мальчишек... Знаешь, какие они замечательные! Я тебе их сегодня же покажу. Они уже вставать научились и что-то говорят. Только ещё ничего не понятно.

— И как же ты уедешь от них куда-то? — удивилась Авлона.

— Я же не кормлю их грудью! — пожал плечами юноша. — Есть кому смотреть за ними. Послушай, ты стала такая большая! Почти взрослая, Авлона. И я тоже принял бы тебя за Андромаху, если бы не знал, что это ты.

Девушка улыбнулась. На её лице, только что строгом и серьёзном, вновь появилась озорная гримаска прежней Авлоны.

— Ну и хорошо! По крайней мере, сестричка сразу меня узнает. Ведь смотрит же она иногда в зеркало...

* * *

— Миш! Вы с Анютой что сейчас делаете?

— Спим, мать твою! Ты на часы иногда смотришь или как?

Ларионов для подтверждения своего негодования выпростал ногу из-под одеяла и большим пальцем надавил на кнопку торшера. Оранжевый свет конусом упал на журнальный столик с часами. — Половина пятого, Витюня. Ты что у нас, жаворонок?

Сандлер на другом конце провода тихо хмыкнул:

— Жаворонками бывают либо гении, либо дебилы. Я не то и не другое. Ты небось лёг часика в два, а я думал лечь как раз часиков в пять. Но дочитал, понимаешь ли, третью главу этих самых лестригонов и решил тебе позвонить. Вы с Энн когда собираетесь к мэтру?

— К мэтру? — Михаил всё никак не мог проснуться, и сандлеровский жаргон не сразу переводился на нормальный язык. — А-а-а, к Александру Георгиевичу... Наверное, уже когда мы с тобой вернёмся. Значит, через пару недель.

Виктор на миг задумался.

— Через пару недель... Видишь ли, я хочу поехать денька на три попозже. Тут переговоры намечаются с серьёзными людьми. Я ведь тебе говорил, что светит купить магазин.

— Говорил, — Миша покосился на лежавшую к нему спиной Аннушку и сразу понял, что она не спит (слух у неё собачий, и просыпается она от всякого шороха — просто мешать ему не хочет). — Говорил, о великий делец! На меня не рассчитывай. Ездить по всяким Анталиям и возить тюки турецкого барахла — куда ни шло, но серьёзные торговые операции, прости, не по мне.

— Понимаю. Ну, ты, надо думать, вообще скоро прославишься. Роман-то опубликуют. Я ведь тебе не из-за магазина звоню.

— А что?

— Да, понимаешь... Весь этот разговор о лестригонах... Вы же до этого места дочитали?

Миша засмеялся:

— Мы прочитали гораздо дальше.

— Ну, так вот. Получается, что там всё по Библии, что ли?

Ларионов слегка опешил.

— Вить! Спать надо больше и регулярнее. По какой ещё Библии? Ты что?

— Ну, как же! — смутить Сандлера было невозможно. — Там же тоже: злой дух взбунтовался против Бога, тот его низверг на землю. Разве не так? Я только не помню, есть ли там что-то про этих самых лестригонов...

— Где, в Библии? Нет, конечно. Лестригоны, как думали до сих пор, вообще мифический народ, действительно очень агрессивный, обитавший, якобы, где-то не севере. Они и вправду были мощные, громадные и очень воинственные.

— Помню! — в трубке заскрипело и что-то шлёпнулось. — Блин! Стулья стали делать... Майкл! Я вспомнил: они в «Одиссее» упоминаются. Им там Одиссей глаза выкалывал.

Михаил, не выдержал и прыснул, испуганно косясь на жену. — Всё перезабыл, коллега! Глаза Одиссей выкалывал циклопу. И не глаза, а один глаз. А лестригоны ему просто корабли топили — каменюгами забрасывали. Что до Библии, то я тоже подумал об этом. Получается — свидетельство. И имя демона... Фсатан.