Могила галеонов - Мартин Стивен Страница 8

Грэшем пребывал в меланхолии. Снова и снова перед его мысленным взором появлялось лицо человека, убитого им на лугу.

— Выбросьте его из головы, — ворчал Манион. Он тревожился за хозяина. И почему он так остро все воспринимает? Мало кто знал правду о молодом человеке, с гордый видом шагавшем по улицам Кембриджа и Лондона, будто все окружающее его не волновало. Это была лишь маска, скрывавшая внутренний мир человека, склонного к сомнениям и страданиям. Кажется, лишь Манион знал истинное лицо хозяина.

— Что выбросить из головы? — спросил Грэшем тусклым голосом.

Маниона раздражало, что хозяин не любит, когда о нем заботятся. Генри был незаконнорожденным, имя его матери никогда не упоминалось. Эта странная история оставалась темным пятном на успешной карьере блестящего сэра Томаса Грэшема. К общему удивлению, он признал сына своим. Но детство мальчика было холодным, лишенным ласки и радостей. Сэр Томас скончался, когда Грэшему исполнилось всего девять лет. Он помнил: у него напрочь отсутствовало желание оплакивать эту кончину. Он видел, как другие дети плакали в подобных случаях, но считал слезы признаком слабости. С тех пор Грэшем стремился подавлять проявления эмоций.

И все же ему часто хотелось плакать.

Маленький Генри, у которого не было ничего, кроме кровати, стола и скудного пособия, рос нелюдимым и угрюмым, часто бесцельно слонялся по огромному особняку, а то и просто по улицам. Причем никто и не пытался удержать его от этого. Он ходил в школу один. И никто не замечал ни дырок в его одежде, купленной слугой, ни синяков на его теле — следов многочисленных драк с другими мальчиками, каким-то образом узнавшими о его происхождении. У него была еда, одежда, крыша над головой, но не было любви. И Генри даже не позволял себе желать, чтобы его любили.

Джордж впервые появился в его жизни, когда пятеро мальчишек загнали Генри в угол в школьном дворе. Двоих он тогда сбил с ног, но у третьего оказался камень, и он швырнул его Генри в голову, чуть не выбив тому левый глаз. У Генри кружилась голова, кровь заливала ему глаза, но он продолжал отбиваться вслепую. Тут Джордж и решил вмешаться. Он не любил неравных драк, и его восхитило неожиданное мужество и стойкость мальчика, на которого он прежде не обращал внимания. А потом в жизнь Генри Грэшема вошел слуга Манион, человек, заботившийся о нем и ставший вторым близким человеком для своего хозяина.

Грэшему тяжело далась степень бакалавра. Пытаясь свести концы с концами, он прислуживал за столом, терпя насмешки богатых, избалованных старшекурсников. Джордж предлагал ему деньги, Генри гордо отказывался. Джордж тогда учился в Оксфорде, он происходил из семьи, всеми корнями и традициями связанной с этим университетом. Визит юриста явился для Генри полной неожиданностью.

— Вы — богатый молодой человек, сэр, — заявил высохший, высокомерный старец, смотревший на Генри с таким выражением лица, как будто он обнаружил на дороге какое-то досадное препятствие. — Вы очень богатый молодой человек. Оказалось, отец Генри, являвшийся финансистом королей и королев, решил завещать свое огромное состояние незаконнорожденному сыну, как только тот получит степень.

Грэшем стоял перед ним в своей убогой комнатке (которую делил еще с тремя бедными студентами), где давно погас очаг, стоял в своей латаной-перелатаной одежде, уставившись на завещание. Неожиданно появившаяся в его жизни бумага означала: он никогда больше не будет терпеть холод и недоедать. Более того — он становился не только самым богатым человеком в Кембридже, но и одним из богатейших людей страны.

До сего момента задача казалась простой — выжить во враждебном к нему мире. Теперь же обстоятельства еще больше усложнились для Генри.

Его трудности в колледже не исчезли, только изменился их характер. Теперь все завидовали его богатству и к тому же почему-то считали его тайным приверженцем католицизма и осуждали за любовь к церковной музыке. Не помог и тот факт, что Генри стал не только одним из самых блестящих старших студентов Кембриджа, но и самым непредсказуемым. Его отсутствие в колледже из-за государевой службы также вызывало раздражение против него. Члены совета сговорились не дать ему степень, несмотря на прекрасное качество его работы. Жесткое послание Тайного совета (одна из немногих любезностей Уолсингема) поставило их на место, и Грэшем получил заслуженную степень. Но даже его сторонникам не понравилось вмешательство правительства. А избрание Грэшема членом Совета колледжа подлило масла в огонь.

— Все это похоже на странную шутку, — рассуждал Генри, расхаживая по маленькой комнате. — Люди рождаются на свет с криком. Несколько лет они стараются избежать болезней, и если повезет, это им удается. Они изобретают себе разные дела, чтобы было чем заняться. Затем они уходят из жизни и гниют в могиле. Много шума из ничего.

— Зря вы ходите в церковь на мессы, еще и меня с собой таскаете, — объявил Манион, поддерживавший религию больше теоретически, чем практически. — Я знаю одно: мы здесь, чтобы пить, есть и доставлять себе маленькие радости. — Манион понятия не имел ни о каких депрессиях. — Посудите сами. Разве Господь дал бы нам возможность получать удовольствия, если бы не желал, чтобы мы их вообще получали? Вот чего бы я не хотел, так это чтобы мною распоряжались поганые испанцы. — Манион имел зуб на испанцев, и его неприязнь особенно возросла теперь, когда все говорили о возможном испанском вторжении.

— В Испании по крайней мере есть цельность, вера людей в себя. Хотел бы я видеть в Англии что-либо подобное.

— Все-то вы чего-то хотели бы, — заметил слуга. — Вам бы поменьше хотеть, а побольше — просто жить!

— Значит, мне следует перестать думать, не так ли? — насмешливо спросил Грэшем.

— Ну, по крайней мере для начала перестаньте думать, будто Испания так уж хороша. Что там хорошего? Эти варвары хотят отнять у нас наших женщин и сжигают людей ради удовольствия. Вы дождетесь, что, когда на вас нападет враг, вы начнете думать, вместо того чтобы пырнуть его ножом. — Манион допил остатки эля из кружки, стоявшей на столе. — Главное — вы живы, а поганый испанец убит.

— Ладно, пошли, старина, — сказал Грэшем, внезапно вставая с места. — Поднимай свой зад со стула. Сейчас пытливая молодежь готова утолить жажду в «Золотом льве».

Хозяин вновь надел маску. Манион привык к его внезапным переменам настроения. Но чего человеку может стоить все время носить маску?

Ученые мужи зарабатывали репутацию и деньги благодаря студентам, привлекая их на свои лекции. Грэшем пользовался наибольшей популярностью среди студентов: в этом году пришлось искать новую гостиницу, чтобы вместить все возрастающее число тех, кто желал послушать Генри Грэшема. Боролся ли он таким образом с депрессией, или была тут иная причина, только он стал блестящим преподавателем.

Манион чувствовал себя чем-то вроде почетного профессора. В конце концов, здание, где Грэшем проводил свои занятия, изначально предназначалось для того, чтобы пить и есть, а кроме того, представляло собой вполне подходящее место для любовных утех.