Гамбит Королевы - Элизабет Фримантл Страница 8

– Что ж, мы скоро найдем нового, верно?

Покосившись на падчерицу, Катерина заметила, как та бледнеет.

– Можешь помочь своей мачехе одеть меня.

Процесс одевания тянулся бесконечно. Мег от волнения то и дело что-то роняла, а мысли Катерины возвращались к Сеймуру и его наглому взгляду, к его ярко-синим глазам. Воспоминание о нем тревожило и пугало ее. Она заставила себе вспомнить нелепое подпрыгивающее перо и его рисовку. Все чрезмерно. Ей с трудом удалось сосредоточиться на том, что она делает.

Мария выглядела нездоровой; просто чудо, как ей удавалось удержать младенца на руках. Ее крестница, крепкая девочка с развитыми легкими, своими воплями способна была напугать самого дьявола. Таинство проводил епископ Гардинер; лицо у него мясистое, оплывшее, как восковая свеча. Он говорил медленно, тянул фразы, его монотонный голос то и дело коверкал латинские слова. Катерина невольно представила, как он допрашивал ее сестру, и поняла: такой способен запугать до обморока. Вспомнила она и о сломанном пальце мальчика-хориста. Говорят, Гардинер все ближе и ближе подбирается к королю; король советуется с ним так же часто, как с архиепископом Кентерберийским. Малышка громко кричит; она раскраснелась, умолкает, лишь когда ее головку окропляют святой водой. После этого она совершенно затихает, словно из нее изгнали дьявола. У Гардинера самодовольный вид, как будто это его заслуга, а не божья.

Король на крещении не присутствовал. И Райзли, отец малышки, выглядел смущенным. Он похож на хорька с острым носом; глазки у него беспокойно бегают по сторонам. Он – лорд-хранитель печати. Некоторые уверяют, что на самом деле Англией управляет именно Райзли вместе с Гардинером, но при взгляде на него так не подумаешь. Катерина замечает, что его мутные глазки часто и встревоженно косятся на дверь. Иногда он рассеянно щелкает пальцами, не слушая, что там бубнит Гардинер. Пренебрежение со стороны короля может означать все что угодно – ведь прихоти короля меняются во мгновенье ока. Возможно, Райзли в самом деле правит Англией, но власть без королевской милости мало что значит. Райзли наверняка хорошо изучил характер короля, недаром он в прошлом был ближайшим помощником Кромвеля. Как только ветер подул в другую сторону, он успел вовремя отдалиться от бывшего покровителя. Вот еще один человек, которому нельзя доверять.

После завершения церемонии все гуськом выходили из часовни. Первой появилась Мария; она вцепилась в желтый рукав Сьюзен Кларенси, как будто боялась упасть. Ее свита следовала за ней по длинной галерее сквозь толпу придворных, которые расступались при ее приближении. Среди них Сеймур; две молодые девицы глупо захихикали, когда он, улыбаясь и сняв шапку, поклонился им. Катерина отвернулась, делая вид, будто внимательно слушает старую леди Баттс. Та язвит по поводу нарядов молодых фрейлин, которые превратно истолковывают закон о роскоши, и жалуется, что от прежней придворной учтивости ничего не осталось. Раньше все было по-другому, неужели в наши дни все разучились выказывать уважение к старшим? Катерина краем уха услышала, как Сеймур произнес ее имя; он что-то говорил о ее украшениях. Все его комплименты неискренни – в этом нет никаких сомнений. Она покосилась на него и сдержанно кивнула, а затем снова повернулась к леди Баттс, чтобы слушать поток нескончаемых жалоб.

После того как свита Марии вернулась в ее покои, Сьюзен Кларенси выгнала всех в приемную и проводила Марию во внутренние апартаменты. У Марии был такой вид, словно она вот-вот потеряет сознание. Едва закрыв дверь, фрейлины сняли тяжелые чепцы-арселе, расшитые драгоценными камнями, расшнуровали тесные корсеты. Они болтали и смеялись. Все разбились на группки; кто-то читал, кто-то вышивал. Слуги обносили дам сладким вином со специями. Катерина уже собиралась уходить, когда снаружи послышался какой-то шум; громко стучали в дверь. Слышно пение, которое сопровождалось звуками лютни и топотом ног. Фрейлины поспешно надели чепцы, зашнуровывали лифы платьев, заправили выбившиеся из прически пряди, при этом пощипав себя за щеки и кусая губы. Двери распахнулись, и в комнату в танце вошли менестрели в масках. Все радостно захлопали и закричали. Вошедшие исполняли какой-то сложный танец в фигурах по восемь человек. Дамы из свиты Марии проворно отошли к стенам. Катерина встала на табурет, чтобы лучше видеть, и потянула к себе Мег. Атмосфера постепенно накалялась; вот-вот начнется вакханалия.

Сестрица Анна подозвала к себе молодую фрейлину:

– Передай Сьюзен, что леди Марию просят выйти; у нас гости.

Поняв, из-за чего поднялась такая суматоха, Катерина едва не ахнула от изумления. В самом центре танцующих – сам король! Он прихрамывал, ему с трудом удавалось подпрыгивать. На нем костюм менестреля, одна штанина черная и другая белая. Такой наряд выглядел на нем нелепо… Катерина помнила, как он приходил вот так же много лет назад. Неужели он в самом деле считает, будто его не узнают в маскарадном костюме? Придворные, конечно, притворялись, будто не замечают короля. Ему, наверное, хочется, чтобы ему радовались как человеку, а не только как монарху. Раньше он тоже неожиданно врывался, как теперь, окруженный своими приближенными; тогда, на голову выше их всех, живой, мускулистый, он действительно производил сильное впечатление. Катерина прекрасно помнила, каким он был раньше – сама она тогда была почти девочкой. Но сейчас ему тяжело приходится. Вряд ли он смог бы танцевать и даже стоять на месте, если бы его не поддерживали с двух сторон. Дублет едва не лопался на животе… Видимо, он совсем отчаялся. Не понимает, как нелепо он выглядит рядом с молодыми, пышущими здоровьем пажами и оруженосцами.

Мег смотрела на происходящее, разинув рот.

– Это король, – прошептала Катерина. – Когда он снимет маску, ты должна изобразить удивление.

– Но почему? – ошеломленно спросила Мег.

Катерина пожала плечами. Что тут ответишь? Нужно поддерживать игру. Королю кажется, что он еще молод и любим, хотя последнее время от него исходит лишь страх.

– Мы при дворе, Мег, – ответила она. – Здесь часто невозможно ничего объяснить.

Танцоры окружили юную Анну Бассет; она довольна, лукаво взмахивает руками. Ее мать, леди Лиль, зорко наблюдала за тем, как ее зрелая шестнадцатилетняя дочь кружится среди мужчин под жадным взглядом короля.

– Боюсь, история повторяется, – прошептала сестрица Анна. Ей ничего не нужно уточнять; все присутствующие, кроме, возможно, леди Лиль, которой тщеславие затмило разум, прекрасно помнят судьбу юной Екатерины Говард. Круг распадается; Анну Бассет подталкивают к краю. После того как музыка смолкла, король снял маску, и все изумленно ахнули.

Придворные упали на колени; дамы низко присели в реверансе. Их разноцветные юбки были похожи на экзотические цветы.

– Ну кто бы мог подумать – сам король! – крикнул кто-то.

Катерина опустила голову, разглядывая пятно на дубовой половице, борясь с искушением ткнуть сестру в бок – только бы не рассмеяться. Здесь смешнее, чем в итальянской комедии.

– Полно! – гремел король. – Мы пришли с неофициальным визитом… Вставайте, вставайте. Ну-ка, посмотрим, кто здесь. Где наша дочь?