Ватага (сборник) - Вячеслав Шишков Страница 76
Ватага (сборник) - Вячеслав Шишков читать онлайн бесплатно
– Хор-рош молодчик… – боднул головой Лехман; из разбитого носа побежала кровь.
Солнце светило вовсю. Вблизи куковала кукушка. Набежавший ветерок прошумел вершинами и осыпал голову Лехмана золотыми иглами хвой.
Вдруг лошадь посмотрела назад, поводила ушами и заржала.
Цыган крикнул:
– Защурься, старик!
А Крысан взвел курок. Ванька в страхе опрокинулся вниз лицом и по-бабьи заголосил.
– Прощай, белый свет… простите, братцы… Спасибо… – громко, отчетливо сказал мужикам Лехман. Он повернул назад голову, тронул локтем стоявшего сзади полумертвого Антона и простился с ним дрожащим, в слезах, голосом: – Антонушка, голубь, прощай… Прощай, товарищ милый.
Грохнул выстрел. Лехман клюнул носом, точно его по затылку ударили. Еще раз боднул головой, еще раз… пожевал губами, и голова его низко упала на грудь.
Цыган с Крысаном подбежали к Лехману.
– В сердце… – хладнокровно сказал Крысан.
Когда развязали вожжи и отбросили тело Лехмана, Антон тоже упал.
– Этого не потрогало… – сказал Цыган, осматривая грудь лежавшего в обмороке Антона. – В том, окаянная, засела, в старике.
– Да-кось скорей топор… Али сам долбани…
– Вали ты… А я эту пропастину-то ахну, – покосился Цыган на Ваньку и выворотил из земли огромный камнище.
– Ну, шпана чертова, подставляй башку!
Вдруг, едва не стоптав их, примчалась на коне Анна.
Сразу, молча, соскочив с лошади, к Лехману с Антоном подбежала:
– Мать, владычица…
В руках у нее жилетка, в тайге нашла, Андрея жилетка рваная.
Размахнулась Анна и со всех сил хлестнула Цыгана жилеткой по лицу. От внезапного удара жутких глаз Анны Цыган упал.
– Ой, ты! Оставь… Оставь… – бормотал он и полз по земле, заслоняясь рукой.
Губы Анны прыгали. В гневе вмиг к Крысану обернулась.
– Убегай!! – взвыл Цыган… – Бешеная… Изъест!! Ой, ты!
Крысан, выбросив навстречу Анне руки, быстро пятился к тайге и, ошеломленный, хрипел:
– Анна Провна… Что ты, что ты… Аннушка! – и, метнувшись вбок, стремглав кинулся под гору.
Анна пошатнулась, запрокинула с растрепанными косами простоволосую голову, схватилась за виски и так мучительно и страшно застонала, что Ванька Свистопляс, испугавшись, крикнул:
– Умница! Умница…
– Ой, кровушка моя… – Анна перегнулась вся, повалилась на землю и дико захохотала-заплакала.
Ванька с открытым ртом, весь в поту, скакал к ней связанными ногами:
– Умница… Умница!.. Очкнись!
Глуповато улыбаясь, Тимоха бьет сполох. Колокол гудит, колокол один за другим упруго отбрасывает звенящие удары, торопливо гонит их во все стороны и медным горохом дробно рассыпает по тайге. На краю деревни горела изба Устина.
– Тащи, ребята, топоры! – пьяно шумел народ.
– Топоры-ы-ы…
– Сади бревном…
– Бревно! Бревно-о-о…
Обабок охрипшим голосом кричал:
– Где дедка Устин?.. Где он?.. – и лез в огонь.
Его схватывали и отбрасывали прочь.
– Ай-ха!.. – гремел Обабок и снова лез.
Но избенка уж догорала.
А Устин в это время был в часовне. Он стоял перед иконой и молился.
– Матушка, помоги… Заступница, помоги…
Много лет старому Устину, а никогда так не плакал.
Хоть и раньше не вовсе ладно жили мужики, однако такой черной беды сроду не было. Господи, до чего дожил Устин, мужичий дед, мужичий поп и советчик! Кто за деревню будет Богу ответ держать? Он, Устин…
– Заступница, отведи грозу… Иверская наша помощница…
Настали, знать, последние времена. Колесом пошла деревня. Пойло окаянное, винище всему голова. Хоть густа тайга, бездорожна, а прикатилось-таки это лешево пойло и сюда, одурманило мужичьи башки, душу очернило, сердце опоило зельем. А солнышка-то нет, темно.
И Устин падает ниц и, плача, долго лежит так, громко печалуясь Богородице:
– Утихомирь, возвороти мужиков. Постарайся гля миру, гля руськова… Не подымусь, покуль не тово, не этово… Ежели ты, пресвятая, о нас не похлопочешь, кто ж тогда? Ну, кто?.. Ты только подумай, владычица… Утулима Божжа Мать…
Много Устин чувствует своим мужичьим сердцем, но словами душа его бедна.
А Тимоха яро бьет тут же, за стеною, в колокол. Колокол гудит, шумит пьяная толпа у потухшего пожара, и, слыша все это, старый Устин, весь просветленный, снова начинает со всей страстью и упованием молиться.
Слышит Устин: придвинулся к часовне рев, а Тимохин колокол умолк.
– Эй, выходи-ко ты… Эй, Устин?!
– Вылазь!..
– А-а-а… Деревню поджигать?!
Вышел к ним Устин твердо. Остановился на крылечке, одернув рубаху, ворот оправил, боднул головой и строго кашлянул.
– Ты… ты… тьфу!.. Кабы деревня-то пластать-тать-тать… Старый ты черт!.. – все враз орут пьяными глотками. Много мужиков.
Устин силится перекричать толпу, но голос его тонет в общем реве.
– Тащи его за бороду… Дуй его!..
– А-а-а? Жечь?!
Устин вскидывает вверх руки, и над толпой взвивается его резкий голос.
Мужики, постепенно смолкая, плотней стали облегать крыльцо, тяжело сопя и грозя глазами.
– Ах вы непутевые… – начал Устин, и не понять было: улыбка ль по его лицу скользит, или он собирается заплакать. – Вы чего ж это, робяты, надумали, а? Куда бузуев дели, где они, а?! – весь дергаясь, выкрикивал Устин, притопывая враз обеими ногами и встряхивая головой, будто собираясь клюнуть стоявшего перед ним Обабка. – За винище руки кровью замарали… Тьфу!.. А Бог-то где у вас? А? Правда-то?
– Мы их в волость…
– В волость?.. Эй, Окентий! – окликнул Устин Кешку. – Ты чего молчишь? Где бузуи?..
– Я ни при чем… – бормотал Кешка, то нахлобучивая, то приподымая картуз, – как мир… его дело…
– Они нам поперек горла стали… – оживились мужики. – Они пакостники, они парня ножом, они коров перерезали… Они…
– Врете!.. – вдруг вынырнула из толпы Варька. – А вот кто коров-то кончил… вот!.. – ткнула пальцем на Сеньку. – Чего бельмы-то пялишь?! Признавайся!
Тот, растопырив руки и весь пригнувшись к земле, коршуном к Варьке кинулся. Та в часовню.
– Бей! На, бей, живорез!..
– Куда прешь? Не видишь?! – сбросив с крыльца Сеньку Козыря, взмахнул грузным кулаком каморщик Кешка.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments