Вельяминовы. Время бури. Книга третья - Нелли Шульман Страница 75

Ярко горела электрическая лампочка. Ребята из отделения СД в Дюссельдорфе ждали внизу, в мерседесе. Врач сделал англичанам снотворные уколы. Действия лекарства хватало до Берлина. Они отлично пообедали, с Вальтером, пирогом с беконом и луком-пореем, и свежей рыбой из Мааса. За десертом, вишневым тортом, и кофе, врач спустился в ресторан. По мнению доктора, герра Холланда было пока опасно трогать с места. Оберштурмбанфюрер, недовольно, покачал головой:

– Можно было бы обойтись без ударов, Вальтер… – когда Макс появился на стоянке, Бест и Стивенс, в наручниках, сидели в мерседесе. Мальчишка валялся на асфальте. Светлую, коротко стриженую голову испачкала кровь. Врач, правда, сказал, что ссадина поверхностная. Он выстриг волосы и обработал рану.

Макс попросил Вальтера, на Принц-Альбрехтшрассе, разделить Беста и Стивенса. Он был уверен, что каждый из англичан заговорит, если не будет знать, что происходит с коллегой:

– Мы их как следует, допросим, – пообещал Вальтер, – они признаются в покушении на фюрера, Макс. Арестуем сообщников из Берлина, Мюнхена… – оберштурмбанфюрер намеревался провести ночь в Калденкирхене, и завтра утром сесть за руль. Он хотел препроводить мальчишку в Берлин, и лично заняться его допросами. Макс ожидал, что герр Холланд не станет запираться. Он подозревал, что в Берлине есть группа предателей, работающих на Британию. Макс обещал себе, что непременно выбьет из мальчишки сведения.

– Мы его повесим, в Моабите… – на ступенях пансиона, Макс помахал машинам, направляющимся по восточной дороге, к Дюссельдорфу. Вечер был спокойным, внезапно распогодилось. Над Маасом повисло золотое сияние заката. Ему стало тепло, Макс даже расстегнул пальто. Отсюда виднелись баржи, идущие по реке. Макс, лениво, подумал:

– Мон-Сен-Мартен тоже рядом с Маасом стоит. В следующем году он окажется под нашими пушками. Отто рассказывал, он видел в Амстердаме сестру Виллема. Интересно, где сейчас еще один товарищ барон… – Макс интересовался судьбой Виллема, но после Барселоны бывший соученик пропал:

– Элиза… – оберштурмбанфюрер вспомнил снимок, виденный в Гейдельберге, – Отто говорил, что она хорошенькая. Действительно, милая. Но католичка. Хотя есть лояльные католики. Она бельгийка… – отец с Максом о подобном не заговаривал, но оберштурмбанфюрер знал, что граф Теодор хочет увидеть внуков.

– Генрих не скоро женится, ему всего двадцать четыре… – обогнув пансион, Макс пошел по ухоженной тропинке, к реке. Все вокруг было родным, немецким. Он с удовольствием увидел таблички на скамейках: «Только для арийцев».

Он присел, любуясь мощным, широким Маасом. Даже с берега, на баржах, виднелся герб де ла Марков. Макс помнил рисунок с университетских времен. В комнате Виллема висела гравюра с родословным древом семьи:

– Уголь пригодится рейху… – закурив сигарету, Макс достал из кармана пальто стальную флягу, с золотой насечкой, – в Мон-Сен-Мартене богатые месторождения.

За мальчишку он не беспокоился. Герра Холланда надежно приковали к постели, врач не ожидал, что он очнется, до утра.

– Позавтракаю, отвезу его в Дюссельдорф… – Макс отхлебнул хорошего, французского коньяка:

– Мне четвертый десяток. Действительно, пора жениться. Папа обрадуется, наши семьи дружили когда-то. Они богатые люди, де ла Марки… – Макс зевнул:

– Не то, чтобы нам подобное было важно. У них немецкая кровь. Элиза получит свидетельство об арийском происхождении, родятся дети… – Макс намеревался продолжать визиты в Пенемюнде. После операции, сделанной 1103, он ни о чем не беспокоился. Оберштурмбанфюрер говорил себе:

– Рано или поздно мы от нее избавимся. Но сначала пусть сделает новые летательные аппараты, оружие возмездия… – Макс подумал, что проект 1103 можно, помимо ракет, оснастить таким оружием.

– На нас начнет работать вся Европа, весь мир. Советы и Америку мы поставим на колени, с помощью энергии атома… – после войны Отто хотел переехать на новые территории рейха, в поселения для членов СС. Брат собирался заняться сельским хозяйством, по примеру древних германцев:

– Но сначала, – добавил Отто, – я добьюсь новой экспедиции «Аненербе», на север. В Тибете мы не нашли следы древних арийцев… – Макс заметил холодок в прозрачных глазах брата, – я уверен, что они живут в царстве вечного снега, в Нифльхейме, где обосновались потомки ледяных великанов… – Макс, искусно, скрыл зевок.

После возвращения из Тибета, до начала войны, Отто пропадал в крепости СС, в Вевельсбурге. «Аненербе» проводило в тамошних залах какие-то языческие ритуалы. Макса такая шелуха, как про себя называл подобные вещи, оберштурмбанфюрер, не интересовала.

Он аккуратно потушил окурок в урне, рядом со скамейкой:

– Только для арийцев, но здесь и нет евреев. Синагогу сожгли, а тех, кто не успел бежать, депортировали в лагеря. Мы очистим от миазмов Берлин… – Макс шел обратно к пансиону, слыша наставительный, голос младшего брата, в краковском ресторане:

– Евреи нужны рейху, как рабочая сила. Я докажу, с арифмометром, что они выгодны… – недвижимость и фабрики польских евреев конфисковали, передав немцам. Генрих, действительно, показал выкладки, из которых следовало, что гораздо дешевле оставить на предприятиях еврейскую рабочую силу:

– Немцам надо платить… – серые глаза брата скользили по рядам цифр, – согласно закону. Добавляются расходы на охрану цехов, евреи норовят сбежать, но мы экономим на транспортировке. В конце концов, они остаются жить здесь. Например, в Кракове. Мы их переселим в гетто, будут ходить на работу строем… – Генрих весело рассмеялся:

– Не забывайте, впереди большая война. Понадобится много рабочих рук, а полякам доверять нельзя. Они ненавидят немцев.

К полякам, действительно, не стоило поворачиваться спиной. После капитуляции, они успели организовать в Лондоне правительство в изгнании. СД подозревало, что долго будет иметь дело с польским сопротивлением, несмотря на расстрелы в немецкой части Польши, и на востоке, на новых советских территориях.

– Кое-кто из евреев сбежал в Литву… – Макс поднимался по лестнице, нащупывая в кармане ключи от номера, – но мы их найдем. Муха обещал оказаться на востоке Польши, в Прибалтике. Мы с ним встретимся, – пока информация от Мухи шла через атташе немецкого посольства в Москве, Кегеля, работавшего в торговом отделе:

– Зачем он о леди Холланд спрашивал? Муха не страдает сантиментами. Она ублюдка родила, коммунистическая шлюха… – Макс наклонился над мальчишкой. Герр Холланд лежал неподвижно, закрыв глаза. Дыхание было ровным:

– Очень хорошо. Придет в себя, заговорит. У нас отличные мастера, вся немецкая фармацевтика к нашим услугам… – запирая дверь, он подумал о герре Кроу:

– Интересно, его всю войну из тюрьмы не выпустят? Мосли и Диану тоже арестовали. Юнити пыталась застрелиться, в сентябре. Родители ее в Швейцарию отвезли, в санаторий. Впрочем, – оберштурмбанфюрер свернул за угол коридора, – она всегда была неуравновешенной. Явилась к герру Кроу, в номер… – лампочка перегорела, было темно. Макс поморщился: