Авиатор - Йон Колфер Страница 74

— Кого? — с неподдельным изумлением спросил Биллтоу.

— Финна. Конора Финна.

От лица Биллтоу отхлынула вся остававшаяся в нем кровь. Он всегда знал, что этот момент наступит. Осталось разыграть последнюю карту.

— Да, маршал, — робко ответил он. — Он продавал свои идеи за одеяла и все такое. Я не видел в том вреда.

— Пока во время коронации он не сбежал на воздушном шаре, — проворчал Бонвилан. — Ручаюсь, с твоей помощью.

— Нет, сэр. — Биллтоу плотнее сжал края раны. — Финн, как вы и приказали, заперт в безумном отделении. Конор Финн не может сбежать. — Биллтоу помолчал с виноватым видом. — Хотя он, конечно, сильно изменился с тех пор, как вы видели его. Годы плохо отразились на бедняге — с этими побоями по вашему приказу и работе под колоколом. Я не удивлюсь, если вы вообще не узнаете юного Конора Финна.

Бонвилан стиснул пальцы с такой силой, что их костяшки побелели, и несколько раз стукнул себя ими по лбу. Он понимал, что произошло; конечно, понимал. Это целиком его вина.

«Нужно было выбросить Конора Брокхарта из окна еще тогда, а не сохранять ему жизнь в расчете на то, что когда-нибудь он понадобится, чтобы держать под контролем его отца. Какие и впрямь запутанные сети мы плетем…»

Бонвилан признавался себе, что, кроме всего прочего, его тешила идея сохранить свидетеля своей гениальности. Насколько мучительнее было заключение для Конора Брокхарта, полагающего, что отец считает его убийцей!

Маршал натянуто улыбнулся. Нет, это был хороший план, погубленный совершенно невероятными обстоятельствами. Летчик, представьте себе! Как может человек предусмотреть возможность появления того, что еще даже не было изобретено?

Может, Конор Брокхарт и талантливый изобретатель, но Хьюго Бонвилан изобретательнее — в другом смысле. Эта ситуация стала проверкой его характера Соображать нужно быстро, и в сознании маршала уже пустил корни зародыш нового плана. Он будет включать в себя убийство, что само по себе не проблема, если не считать того, что это убийство на очень высоком уровне; и если уж решаешься на подобное, нужно выглядеть абсолютно безупречно. Европейские королевские семьи не одобряют людей, убивающих своих монархов. А королевское неодобрение обычно принимает форму приближающихся к берегам военных кораблей. Хьюго Бонвилан не собирался ни с кем делиться ни своими алмазами, ни своей властью, в особенности с близкой подругой Изабеллы британской королевой Викторией. Бонвиланы слишком много столетий боролись за ту позицию, которую он занимал сейчас, чтобы при первом появлении достойного противника начать упаковывать чемоданы.

Бонвилан вспомнил ночь, когда умирал его отец. Во время паломничества в Иерусалим он заболел проказой, бредил, и многие его речи напоминали тарабарщину, однако бывали моменты, когда его глаза становились ясными как никогда.

— Нас отодвигали, — говорил он юному Бонвилану, — Понимаешь, о чем я, Хьюго? На протяжении столетий Трюдо отодвигали нас. Они размножались, как кролики, будь они прокляты, однако это мы надевали корону на нужную голову, и Соленые острова сохраняли свою независимость. Ты должен завершить эту работу. Стань последним в ряду слуг и первым в ряду хозяев. Обещай мне, Хьюго. Обещай.

Забинтованными руками умирающий сжал плечо сына.

— Обещаю, — сказал Бонвилан, не в силах смотреть на то, что осталось от исхудавшего лица…

Внезапно до Бонвилана дошло, что он уже несколько мгновений качается в кресле, упираясь в лоб костяшками пальцев. Это может выглядеть странно. Он откинулся назад и расправил белую с красным крестом накидку тамплиера, надетую поверх военного мундира.

— В такой позе я обычно размышляю, Артур. Есть возражения?

— Нет, маршал, никаких.

— Рад слышать. Что еще ты хотел рассказать мне о нашем Летчике?

Биллтоу поискал в памяти, что бы сообщить такое приятное, что порадует маршала.

— Ну… Мм… А! Он говорит по-французски, вот так: мис-ёр.

Бонвилан с такой силой стукнул кулаками по столу, что письменные принадлежности подскочили.

Француз. Ну конечно! Зря он в какой-то момент приоткрыл свою франкофобию Конору Брокхарту. Похоже, у мальчика есть чувство юмора. Лучше как можно скорее избавиться от него. Меньше всего маршалу требовалось, чтобы какой-то жаждущий мести Летчик кружил над островами, воруя его алмазы и срывая его планы.

— Итак, Артур, этот Конор Финн по-прежнему томится в своей камере?

Биллтоу напряженно сглотнул.

— Если не считать слова «томится», в чем я не уверен, то да. Он в своей камере.

— Хорошо. Я хочу поговорить с ним.

— Что? Сейчас?

— Да, сейчас. Это что, проблема для тебя?

— Нет, никаких проблем. — Лицо Биллтоу вытянулось от боли и отчаяния. — Если не считать кровотечения, очень сильного, маршал. Рану необходимо затянуть, иначе я не доживу до парома на Малый Соленый.

Бонвилан бросил взгляд на камин. Голубовато-оранжевое пламя потрескивало, и с крюка рядом с ведерком для угля свисал палаш, используемый как кочерга.

— Ты прав, Артур, — жизнерадостно сказал он. — Пора залепить твою рану.

Бонвилан взошел на борт парома вместе со своим доверенным офицером, капитаном Султаном Арифом. Биллтоу съежился на корме, время от времени дотрагиваясь до образованного расплавленной плотью рубца на бедре и каждый раз удивляясь, что это причиняет боль. Во время недолгой поездки он несколько раз отключался, а когда приходил в себя, то плакал, словно ребенок, бормоча слово «бочка».

Бонвилан, обдумав ночные события, пришел к выводу, что тревожиться не о чем. Фактически он даже испытывал воодушевление, поскольку этот вызов должен был способствовать удержанию его позиции или даже укреплению ее. В конце концов, Конор Брокхарт всего лишь юнец с воздушным змеем, а Хьюго Бонвилан — опытный военный стратег с армией за спиной. По-видимому, юный Конор не склонен к убийству, в то время как Бонвилан рассматривал убийство в качестве освященного веками эффективного политического инструмента.

Маршал наклонился к уху Султана Арифа:

— Возможно, нам предстоит отравление. Приготовь свои снадобья.

Султан кивнул, теребя пышные усы.

— Да, маршал. Могу я поинтересоваться, кто именно, возможно, будет отравлен?

— Я сам, к сожалению.

Султан, казалось, не удивился.

— Надо полагать, будут и другие?

— О да, — подтвердил Бонвилан, устремив взгляд вдаль. — Будут и другие.

Малый Соленый

В камере Конора Финна и впрямь находился пленник, но это был не Конор Финн.

— Ну и кто это? — спросил Бонвилан, кивая на жалкого человека, скорчившегося в темном углу, куда не падал свет лампы.