Ангарский сокол - Дмитрий Хван Страница 74

— Токмо на что тебе, князь, монеты, коли ты сам злато имеешь во множестве? — не понимал Кузьмин.

Соколов немного растерялся и взглянул на Радека.

— Как зачем? Торговать надо, чтобы молва людская пошла, — развёл руками профессор.

— Получается, что так, — кивнул Вячеслав и вопросительно посмотрел на купца.

— Зерцала продавать — так у урманов и денег-то нет. Они токмо рыбу имут, ничего более. Да и как ты, князь, торговлю с ними учинять собираешься?

— А ты на что? — спокойно сказал Соколов. — Набери товару и торгуй, а потом ещё заберёшь. Мехов возьми, прибыток тебе будет.

Кузьмин повеселел — даже с учётом пошлины сторговаться можно будет с великой прибылью, а ежели повезёт, то продать всё уже в Устюге или даже в Тобольске. Хотя нет, там цену малую дадут, надо везти до Архангельска, жаль, отец московскую лавку продал.

— А что в Европе делается, Тимофей? — спросил вдруг князь Ангарский.

— У немцев-то? Так то я не ведаю, токмо с урманами моя-по-твоя и толкую, — отвечал Кузьмин, уже продумывая, а не сговориться ли с Обручевым об аренде его складов — всё одно его лавка мала.

«А аглицким или голландским купцам можно задорого зерцала продавать», — думал Тимофей.

— А что у урманов твоих делается интересного? — рассеянно брякнул Радек.

— А что у них может сделаться? Рыбаки! Про короля своего рекут, что-де хорош он и желает для народа помочь учинить, да токмо злата у него зело мало. Потому и острова шетленцкие выкупить не может. Да и война неудачна, на наёмников того же злата не имает и…

— Погоди, что за острова? — заинтересовался Вячеслав.

Соколов взглянул на Радека, но тот пожал плечами, Кузьмин тоже ничего внятного сказать не мог.

— Сейчас. — Вячеслав ушёл в другую комнату.

Его вдруг сильно заинтересовали эти острова. По смыслу они должны быть недалеко от Шотландии. А коли король норвежский испытывает сложности с финансами, то мы можем ему помочь малость. А заодно и острова…

— Так, ну и где вы? — Вячеслав открыл атлас офицера на нужной странице.

Ага, отлично. Шетландские острова нависают над всей Северо-Западной Европой. Недалеко порты Голландии, Англии, Франции. В принципе неплохо. С атласом Вячеслав вернулся к Радеку и друзьям.

— Смотри, Николай! — сунул он карту профессору.

— Слава, у тебя лоб не горяч, случаем? Ты чего удумал? Какие острова ещё? — поразился Николай Валентинович.

— Ты смотри, как они расположены удобно! Там можно склады для пушнины ставить, да и для остального тоже. Флот и купить можно. Сколько они за острова просят, знаешь? — обернулся к Кузьмину Соколов.

— Четверть вощаная да ещё с пуд, — растерянно произнёс Тимофей.

После недолгих вычислений Радек сообщил, что цена оным островам под две сотни килограммов золота.

— Вячеслав, даже не думай! Мы на Амур людей еле собрали, у нас народу с гулькин нос! Что тебя на Запад тянет? Там и без нас как ящик со змеями. Вот Восток близко. Нечего на Западе ловить, там всё выловят без нас. Хочешь торговать? Вот тебе Тимофей, договаривайся с ним.

Радек даже несколько запыхался от столь эмоциональной речи, да и сел в кресло, с возмущением поглядывая на Соколова.

Спустя некоторое время пыл князя и вправду спал, он улыбнулся и примиряющим тоном сказал:

— Ладно, ладно, чушь спорол. Николай, ты не дуйся, спасибо за отповедь. Может, это судьба такая у нас — ведь тогда, то есть сейчас, в семнадцатом веке Востоком не шибко интересуются. Мех да мех, и всё, развития нет. Значит, нам надо сделать так, чтобы история не отвертелась от нашего тут присутствия. И Амур надо брать в свои руки, пусть совместно с царскими казаками — от них никуда не денешься. Но брать надо.

Радек кивнул призадумавшемуся Вячеславу на растерянных молодых людей, что стали свидетелями зело странного разговора ангарского князя с его старшим советником.

— Что затихли, мужики! Идите поближе, карту смотреть будем, как бы нам дорогу сюда облегчить для вас. А потом и с Иваном Микуличем обмозгуем, что да как насчёт нашей торговли.

Дорогу до Москвы планировали до самого вечера, с перерывами на обед и отдых. В итоге вышло так: из Ангары судно выходит на Енисей, где чуть выше Енисейска бросает якорь у перевалочного острожка. Далее сухопутный путь на телегах до реки Кеть, спуститься по ней в Обь, далее в Иртыш, подняться до Тавды. Переход через Урал — и в Каму, далее Волга и Ока, а там и Москва. Были и другие варианты, сначала хотели Обь — Уса — Печора, а потом морем до Архангельска. Но дикие места, холод, опять же переход через безлюдный северный Урал отмели этот вариант.

Вечером Микуличи и Кузьмин ушли принять перед сном баньку, а в кабинете остались Радек с Соколовым. Подойдя к приоткрытому окну, профессор смотрел на кремлёвский сад, освещённый несколькими яркими фонарями, горевшими на спиртово-скипидарной смеси.

— Пройдёмся, Вячеслав? Погодка хороша.

Вячеслав немедленно согласился. Погода и впрямь была неплоха — лебединая песня мягкой осени перед пришествием ледяного дыхания зимы. Прогуливаясь по дорожке, профессор напомнил товарищу о неисполненном обещании — рассказать о Матусевиче.

— Корней разговаривал с Игорем, потом с Мироновым общался я. Не хочу сказать ничего лишнего, но я Игорю дам шанс проявить себя и с лучшей стороны тоже.

— Думаешь, он исправится? — удивился Радек. — Такие амбиции спрятать в себе невозможно. Тем более состоявшемуся человеку.

— Что же, Николай, посмотрим. Нам не до жиру людьми разбрасываться. Рискнём.

И Соколов рассказал ему о договорённости с Игорем Матусевичем и Корнеем Мироновым. Опальный майор со своими людьми поступал в распоряжение Алексея Сазонова, который, к слову, получал вторую, после Петренко, должность воеводы. Теперь после воеводства Владиангарского появлялось и Албазинское воеводство.

— Не будет ли у них с Сазоновым вражды?.. — озабоченно проговорил профессор, остановившись. — И ты же что-то пообещал и Матусевичу? — внимательно посмотрел на Вячеслава Радек.

— Пообещал, — вздохнув, кивнул Соколов. — Воеводство Приморское.

Князь пошёл дальше, к прудику, оставив удивлённого донельзя профессора на дорожке.

Албазин

Осень 7147 (1639)

План Сэрэмы работал — одна за другой амурские деревеньки признавали над собой власть даурского князя Ивана и верховную власть Ангарии. Некоторые старейшины соглашались уйти из-под солонца просто по факту прибытия ангарцев и их рекрутированных дауров. А иные покупались за красивое зеркальце, коробок спичек и отрез ткани красного цвета. Перешедшие под Албазин поселения переставали платить дань Бомбогору, прогоняя сборщиков взашей. Поначалу это проходило, но Сазонов не уставал повторять своим людям, что уходили в приамурские посёлки, об осторожности, а также о корректном отношении к людям солонца. Смена власти не везде проходила гладко. Близ устья Зеи, в одном из крупных посёлков дючеров, ангарских послов не просто прогнали, но ещё и побили, да весьма крепко — четверо дауров погибли от ранений. Вероятно, на этот раз сказалось отсутствие среди послов самих ангарцев, один вид которых творил полдела. А при ангарцах их подданные дауры не зарывались при общении с другими амурцами. И вот случилось такое происшествие. И что было делать?