Ярость - Уилбур Смит Страница 73

– Пожалуйста, не бейте. У меня будет ребенок…

Ее на коленях втащили обратно на свалку. Тара рвалась и выворачивалась из их рук, потом увидела, что к ним, подпрыгивая и раскачиваясь, как старый бабуин, идет sangoma, что-то бормоча беззубым ртом; кости и бусы на ее тощей шее гремели, а в окровавленных пальцах она держала кривой нож.

Тара закричала и почувствовала, что обмочилась.

– Не надо! – закричала она; ужас ледяным саваном укрыл ее мозг и тело, прижал к земле. Она закрыла глаза и приготовилась встретить жалящий поцелуй лезвия.

И тут среди безумного рева толпы, заглушая резкий хохот старухи, послышался другой голос – гневный львиный рык, перекрывший все остальные звуки. Тара открыла глаза: над ней стоял Мозес Гама, грандиозный колосс; один его голос остановил толпу и заставил ее отступить. Он поднял Тару на руки и прижал к себе, как ребенка. Толпа отступила от «паккарда», Мозес понес к нему Тару, усадил на переднее сиденье, а сам сел на место водителя.

Когда он включил мотор и резко развернул машину, их накрыл черный дым от горящего «форда» и на мгновение затянул ветровое стекло. Тара ощутила запах горящей плоти сестры Нунциаты.

На этот раз она не справилась с собой, наклонилась, опустив голову между коленей, и ее вырвало прямо на пол «паккарда».

* * *

Манфред Деларей сидел во главе длинного стола в штабе в подвале здания на Маршалл-cквер. Из своего кабинета в «Юнион-билдинг» в Претории он перебрался в главное полицейское управление в самом сердце бури, где мог со своими старшими офицерами обсуждать каждое новое сообщение из поступавших от полицейских управлений по всей стране.

Стена напротив кресла Манфреда была целиком занята крупномасштабной картой субконтинента. Перед картой возились два младших офицера полиции. Они размещали на карте магнитные значки. На маленьких кружках были напечатаны имена почти пятисот руководителей и организаторов АНК, установленных к этому времени департаментом разведки.

Эти круглые значки гуще всего сосредоточивались вдоль большого полумесяца Витватерсранда в центре континента, хотя часть их была разбросана по всей карте, обозначая физическое местонахождение человека, подтвержденное ежеминутно поступающими полицейскими докладами.

Наряду с большим количеством черных дисков были и красные. Их было гораздо меньше, не больше пятидесяти. Они обозначали местонахождение известных членов Центрального комитета Африканского национального конгресса.

Здесь были и европейские фамилии: Харрис, Маркс, Фишер; азиатские: Найкер, Нана Сита, но большинство африканские. Тамбо, и Силулу, и Мандела – все они были здесь. Красный диск с именем Манделы размещался в городе Йоханнесбург, диск Морока – в Восточном Кейпе, диск Альберта Лутули – в Зулуленде.

Манфред Деларей с каменным лицом смотрел на карту, а сидящие вокруг старшие офицеры старательно избегали его взгляда и старались вообще на него не смотреть. У Манфреда была репутация сильной руки правительства. Коллеги по кабинету между собой называли его «Человек-панга» – так называется тяжелый рубящий нож, которым пользуются на тростниковых плантациях, излюбленное оружие мау-мау в Кении.

Манфред вполне оправдывал такое прозвище. Он был очень высок; руки, которые он положил перед собой на стол, не дрожали и не совершали нервных или неуверенных движений – крупные, сильные руки. Лицо в морщинах, подбородок и толстая шея усиливают исходящее от него ощущение силы… Подчиненные его боялись.

– Сколько еще? – неожиданно спросил он, и сидящий напротив полковник с медалями за храбрость на груди вздрогнул, как школьник, и быстро сверился со списком.

– Надо найти еще четверых – Мбеки, Мтоло, Млабу и Гаму.

Он прочел имена тех, чье местонахождение еще не было установлено, и Манфред снова погрузился в молчание.

Несмотря на мрачное молчание и угрюмую мину, Манфред был доволен дневной работой. К двенадцати часам первого дня они установили местопребывание большинства руководителей. Хотя АНК планировал свою кампанию очень тщательно и проявил при ее проведении необычную предусмотрительность и дисциплину, подумал Манфред. Он не ожидал подобного делового подхода: африканцы были известны своей вялостью и неорганизованностью, но сейчас пользовались советами и помощью своих белых товарищей-коммунистов. Протесты, демонстрации и забастовки охватили всю страну и достигли цели. Манфред громко хмыкнул, офицеры опасливо посмотрели на него и тут же опустили головы, когда он нахмурился.

Манфред вернулся к своим размышлениям. Да, совсем неплохо для банды каффиров, даже если им и помогало несколько белых. Но почти полное отсутствие конспирации и обеспечения безопасности выдает их наивность и любительство. Они болтали обо всем, как в пивной. Раздувшись от сознания собственной важности, они хвастали своими планами и почти не пытались скрыть, кто их предводители и где кочуют. И полицейские осведомители без труда собирали о них сведения.

Конечно, были исключения. Манфред насупился, глядя на список главарей, чье местонахождение еще не было известно. Одно имя саднило, как заноза. Мозес Гама. Манфред внимательно изучал досье этого человека. После Манделы он, вероятно, самый опасный из всех.

«Мы должны взять его, – говорил он себе. – Должны взять обоих: Манделу и Гаму».

И вслух задал вопрос:

– Где Мандела?

– В данный момент выступает на митинге в общинном зале пригорода «Ферма Дрейка», – сразу ответил полковник, взглянув на красный кружок на карте. – Когда уйдет, за ним будут следить, пока не получат приказ об аресте.

– О Гаме все еще никаких известий? – нетерпеливо спросил Манфред, и офицер отрицательно покачал головой.

– Пока нет, господин министр. Последний раз его видели в Витватерсранде девять дней назад. Он мог уйти в подполье. Возможно, придется начать без него.

– Нет! – рявкнул Манфред. – Мне нужен он. Мозес Гама.

И снова погрузился в молчание, мрачное, напряженное. Он знал, что оказался на перекрестке истории. Он чувствовал, что в спину ему дует попутный ветер, способный далеко унести его по курсу. Но он знал и другое: в любой миг этот ветер может стихнуть и его подхватит обратное движение прибоя. Положение опасное, смертельно опасное – и все-таки Манфред ждал. Отец и все его предки были охотниками на слонов и львов, и он не раз слышал от них, что терпение и ожидание – важная часть охоты. Теперь Манфред, как и они, охотник, но его добыча, не менее опасная, несравненно умней и коварней.

Ловушки он расставил со всем своим мастерством. Запретительные ордера уже подготовлены. Мужчины и женщины, чьи имена указаны в ордерах, будут изгнаны из общества в дикую пустыню. Им запретят собираться больше чем по трое, они будут физически привязаны к самым далеким полицейским управлениям, им категорически воспретят публиковать что бы то ни было и встречаться с теми, кто может хоть что-то такое опубликовать; их изменнические голоса заглушат навсегда. Вот как он обойдется с мелкими противниками, малой дичью в своей охоте.