Сальватор. Том 1 - Александр Дюма Страница 73

Те, кто занимался политикой, рассказывали всем желавшим их послушать, что этот парк является частью земель, на которых когда-то возвели монастырь; здесь был казнен маршал Ней, потом семья маршала купила в память о нем земли и дом, соседствовавшие с мрачным местом казни, и, забросив ключ от дома в колодец, а от калитки – через стену, удалилась, не смея оглянуться.

Дом, в который никто никогда не входил, эта дверь, забранная железом, неисчислимые истории о кражах, убийствах, похищениях детей и самоубийствах, витавшие над заброшенным парком, словно стая ночных птиц, правдивые или выдуманные рассказы, ходившие в квартале, сук смоковницы, на котором повесился человек по имени Жорж и который показывали прохожим, когда они останавливались перед решеткой и расспрашивали о мрачном парке, – все это еще больше подхлестнуло мое любопытство, и я решил проникнуть днем в этот безмолвный сад и в этот заброшенный дом, перед которыми трижды в неделю трепетал, проходя ночью.

Садовая калитка выходила на улицу Анфер, а сам дом, как и сейчас, – на Восточную улицу, под номером тридцать семь, то есть был последним перед монастырем.

К несчастью, я был в те времена небогат – поймите меня правильно: я не хочу сказать, что с тех пор очень разбогател, – а потому не мог испытать волшебный ключик, который, как говорят, отпирает все двери, решетки и потайные ходы; тогда я пустил в ход уговоры, хитрости, интриги, лишь бы проникнуть в это недоступное место. Все напрасно!

Можно, конечно, было перелезть через забор. Но это дело серьезное, предусмотренное Уголовным кодексом, и если бы меня схватили во время исследования моего девственного леса и необитаемого или обитаемого дома – кт о знает, что там было на самом деле? – я оказался бы в весьма затруднительном положении, убеждая судей, что залез туда из чистого любопытства.

В конце концов я привык проходить мимо этой стены, над которой возвышались огромные деревья, – их ветви нависали над улицей. Вместо того чтобы ускорить шаг, как бывало поначалу, я замедлял ход, несколько раз останавливался и ловил себя на том, что готов обменять, если бы это было возможно, свое любовное свидание на посещение загадочного сада.

Что сад был в самом деле загадочный, вы и сами скоро убедитесь.

Однажды июльским вечером 1826 года, то есть примерно за год до описываемых нами событий, я перед свиданием поужинал в Латинском квартале и около девяти часов уже был на Восточной улице. Я по привычке поднял глаза на таинственный дом и увидел на высоте второго этажа огромную вывеску, на которой крупными черными буквами было написано:

ПРОДАЕТСЯ ДОМ

Я резко остановился, решив, что мне изменяет зрение. Протер глаза: ошибки быть не могло, слова были написаны так, как обыкновенно пишут в объявлении, вывешиваемом на фасаде:

«Продается дом».

«Ах, черт! – подумал я. – Вот прекрасный случай, которого я давно искал: не будем его упускать!»

Я устремился к двери и, довольный тем, что теперь мне есть что ответить, если меня спросят, чего я хочу, громко постучал.

Никто не ответил.

Я еще раз постучал. Снова ничего В третий, четвертый, пятый раз я бухал молотком в дверь, однако результат был все тот же.

Я огляделся: за мной наблюдал парикмахер, стоя на пороге своего дома.

– К кому нужно обратиться, – спросил я его, – чтобы осмотреть дом?

– А вы хотите его осмотреть? – удивился он.

– Ну да… Разве он не продается?

– Да, я действительно заметил нынче утром объявление на фасаде, но забери меня дьявол, если я знаю, кто его повесил!

Читатели понимают, что мнение парикмахера, совпадавшее с моим, не уменьшило, а, напротив, увеличило мое любопытство.

– Можете ли вы мне указать способ, как войти в этот дом и осмотреть его? – не унимался я.

– Ну, попробуйте толкнуться в этот погребок и спросите там.

С этими словами парикмахер указал мне на какое-то углубление, зиявшее на улице, в которое вела лестница в пять или шесть ступеней.

На последней ступеньке меня ждало материальное препятствие – огромный пес, черный как ночь; его с трудом можно было разглядеть в потемках, только глаза и зубы собаки сверкали в темноте, а того, кому они принадлежали, не было видно; он был похож на чудовище, охранявшее вход в пещеру. Пес поднялся, загородив собой проход, и с глухим рычанием повернул морду в мою сторону.

Можно было подумать, что рычанием он подзывает человека… В этой таинственной пещере и жил хозяин удивительного пса!

Всего в трех шагах от меня продолжалась обычная жизнь, я еще ощущал ее у себя за спиной, однако все происходившее поразило мое воображение и мне казалось, что достаточно было спуститься на эти пять ступеней – и я очутился в ином, непохожем на наш мире.

Человек, как и его пес, действительно выглядел необычно.

Он был черным с головы до ног, его голову венчала черная шляпа, и в темноте у него, как и у его собаки, тоже поблескивали лишь глаза да зубы. В руке он держал палку.

– Что вам угодно? – подходя ко мне, довольно грубо спросил он.

– Осмотреть дом, который продается, – отвечал я.

– В такой час? – заметил черный человек.

– Я понимаю, что причиняю вам беспокойство… но будьте уверены!..

И я с горделивым видом позвенел в кармане несколькими монетами, единственным своим богатством.

– В такое время не приходят осматривать дом, – процедил черный человек сквозь зубы и покачал головой.

– Вы же сами видите, что приходят, раз я здесь, – возразил я.

Очевидно, мой довод показался незнакомцу вполне убедительным.

– Будь по-вашему, – смирился он, – вы его увидите.

Он пошел в глубь своей пещеры. Признаться, я на мгновение замешкался, не зная, на что решиться, но все-таки отринул сомнения.

Я шагнул в темноту, и сейчас же черный человек уперся мне ладонью в грудь.

– Вход с улицы Анфер, а не отсюда, – сказал он.

– Но ведь парадный вход со стороны Восточной улицы, – заметил я.

– Возможно, – согласился странный господин, – но вы войдете не через парадную дверь.

У черного человека, как и у белого человека, могут быть причуды; я решил с уважением отнестись к фантазиям моего проводника.

Я сделал всего два-три шага и вновь очутился на улице.

Странный господин следовал за мной с посохом в руке, следом шел пес.

В свете фонарей глаза незнакомца зловеще блеснули.

Он хмуро приказал, указывая мне концом палки на улицу Валь-де-Грас:

– Сворачивайте направо.

Незнакомец подозвал пса, тот обнюхал меня с вызывавшей тревогу бесцеремонностью, словно лучший кусок моей плоти должен был непременно ему достаться, когда придет время; человек и собака в последний раз на меня посмотрели, пес отошел, потом и человек и собака пошли влево, я же свернул направо.