Курляндский бес - Дарья Плещеева Страница 71

– Эй, дядюшка, Клим Ильич! – войдя в домишко, позвал Шумилов. – Дай-ка свой кармазинный кафтан ненадолго. Шапку тоже дай. И отыщи, сделай милость, сапожки – как на парнишку лет двенадцати.

– Где ж я тебе их возьму? – удивился старик. – Мы с собой парнишек не возим!

– Ступай к сокольникам. Там посмотри, кто из сокольничьих поддатней ростом пониже, – Микишка, Терешка и кто-то третий у них… Уговорись, принеси сапоги, дай хоть пять здешних шелягов, что ли… Да поскорее!

Ильича все знали, шумиловскому дядьке отказывать не хотели и не могли, скоро он принес сапоги, Шумилов посмотрел на них и вздохнул:

– Это, поди, на мою лапищу!

Но выбирать не приходилось – он взял сапоги, шапку, кафтан и понес в чуланчик к Денизе.

– Вот это вы наденете на себя, сударыня. В таком виде вы можете вместе с моими людьми пройти в замок. Сапоги великоваты, но можно намотать на ноги… не знаю, есть ли такое слово в немецком или голландском языке, мне оно не попадалось…

Шумилов имел в виду онучи. И кое-как объяснил Денизе, что это такое.

– Да, без них не обойтись, – согласилась она. – Иначе я на ходу потеряю ваши сапоги. Но что за сочетание цветов? Красный кафтан, желтые сапоги и зеленая шапка…

– А что в этом плохого? – удивился Шумилов.

В чуланчик заглянул Ильич.

– Ивашка к твоей милости. Опять с Петрухой повздорили.

– Царь небесный, как бы я хотел обоих выпороть… – пробормотал Шумилов. – Вели этому лиходею раздобыть самые чистые онучи и принести немедля!

Когда Ивашка примчался, Дениза уже была в кафтане, почти достигавшем пяток, сидела на стуле, одна нога была в сапоге, другая – лишь в белом чулке и видна чуть ли не по колено.

– Научи ее, как онучи наматывать, – велел Шумилов. И вышел, чтобы не видеть этого урока.

Ивашка выскочил почти сразу же.

– Вели Ильичу, пусть он учит!

Он был смущен беспредельно.

В конце концов Дениза справилась сама и вышла – в кафтане до самых каблуков, рукава которого достигали колен, сильно озадаченная этой московитской модой – она не понимала, как эти чудаковатые люди застегивают большие, чуть не с голубиное яйцо, пуговицы. Тут уж Шумилов научил ее собирать рукав в складки.

Свои длинные волосы она заплела в нетугую косу и скрыла эту косу под кафтаном.

– Клим Ильич, ну-ка, глянь – сойдет за парнишку? – спросил Шумилов.

– За татарчонка, поди, сойдет, – отвечал дядька. – Да они все едино в наших рожах не разбираются. Когда пойдете, уже стемнеет, кто там станет приглядываться. Скажет, что к сокольникам идет, и ладно.

Ивашка с Петрухой получили приказ – идти перед Денизой, первыми пересечь мост надо рвом, вступить в объяснения со стражей – требуется-де Петер Палфейн, сам велел прийти в это время. Затем пройти между постройками форбурга к южной башне, озираясь лишь в том случае, ежели Дениза позовет на помощь. Затем вступить в переговоры с Генрихом и подняться наверх. И далее – Дениза пусть ждет вместе с Генрихом у двери, а Ивашке с Петрухой – спрятаться бы так, чтобы видеть ее, а не торчать на видном месте, аки хрен на насесте.

– Еще раз сцепитесь, как пьяные бабы на торгу, – быть вам поротыми, – пригрозил Шумилов. – Как только отъедем от Гольдингена хоть на три версты – так эту радость вам и устрою.

Выезжать было решено утром, позавтракавши, чтобы княжья свита могла без лишней суеты разобрать шатры и выложить всеми перинами телегу для перевозки князя. Первыми отправлялись сокольники – теперь им не было нужды двигаться медленно и с бережением, чтобы не волновать и не пугать дорогих птиц. Княжья телега, по замыслу Шумилова, стрелецкого пятидесятника Федора Никишина и начального сокольника Федора Игнатьева, замыкала обоз. Коли придется ее останавливать – так она никому двигаться вперед не помешает. Хотя Игнатьев предупредил: если князя растрясти, то можно и до Фрауенбурга не довезти. Все молча согласились и разом вздохнули: вот только покойника в этом путешествии и недоставало. Княжий племянник непременно потребует везти дядюшку в Москву, чтобы там хоронить со всеми почестями, а поди довези в летнюю жару…

Выпроводив Денизу, Ивашку и Петруху, Шумилов помог Ильичу уложить вещи и сел к окошку – ждать возвращения своих склочников и бегинки.