Приключения капитана Коркорана - Альфред Ассолан Страница 7

Наконец появились мои матросы, вооруженные револьверами и толстыми полосами железа. С этого момента победа была решена. Моментально двадцать пиратов брошены были в реку. Остальные сами бросились в воду, спеша вплавь добраться до своих баркасов.

Оказалось, что мы потеряли всего одного человека, именно рулевого. Можете себе представить, как я ухаживал за Луизон и с какой заботливостью перевязывал ее раны. После этой ночи, когда она заплатила мне долг свой, дружба наша была на жизнь и на смерть, и мы никогда не разлучались, а потому, господа, прошу извинить меня, что я осмелился привести ее сюда. Я оставил ее в передней, но швейцар, вероятно, увидев ее, испугался, запер двери и распорядился бить в набат, призывая на помощь.

— Все это, милостивый государь, — сказал председатель спокойно, — не оправдывает вас, так как по вашей вине, или по вине мадемуазель Луизон и швейцара, нам пришлось провести так много времени в обществе свирепого животного, причем наш обед остыл…

При этих словах господин президент Академии наук и города Лиона был прерван необычайным шумом. Послышался бой барабанов, и все академики смотрели в окна.

— Да будет благословен Бог! — воскликнул несменяемый секретарь. — Явилась военная сила, и мы близки к освобождению.

Действительно, три тысячи человек переполнили площадь и смежные улицы. Отряд пехоты находился в авангарде и, стоя против Академии, заряжал ружья.

Вдруг комиссар полиции, опоясанный трехцветным шарфом, выступил вперед и, сделав знак барабанам замолкнуть, сказал громким голосом:

— Во имя закона, сдайтесь!

— Господин комиссар! — закричал президент из окна. — Речь идет не о сдаче, а о том, чтобы были открыты двери.

Тогда комиссар подал знак слесарям, которых он захватил с собою из предосторожности, узнав, что швейцар Академии всякими способами забаррикадировал двери. Когда это приказание было выполнено, офицер, командовавший отрядом, крикнул:

— Ружья наготове.

Он приготовился расстрелять Луизон, как только она появится.

— Господа! — сказал Коркоран академикам. — Теперь вы можете выйти отсюда. Когда вы будете в безопасности, я выйду вместе с Луизон, так что вам нет оснований чего-либо опасаться.

— Будьте в особенности осторожны, капитан! — сказал президент, пожимая Коркорану руку и прощаясь с ним.

Академики поспешно ушли. Луизон изумленно на них поглядывала и, по-видимому, готова была броситься им вслед, но вовремя была сдержана Коркораном.

Как только они остались вдвоем, капитан подал знак тигрице войти обратно в зал заседаний, а сам подошел к крыльцу, чтобы поговорить с комиссаром.

— Господин комиссар, — сказал он, — я тотчас тихо и спокойно уведу отсюда мою тигрицу, если мне пообещают не сделать ей ни малейшего зла. Обещаю вам тотчас отправиться с ней прямо на мой пароход, находящийся у берега Роны, и обязываюсь запереть ее там в моей каюте, так что она никого не обеспокоит и никого не испугает.

— Нет, нет! Тигра надо убить! — вопила толпа, радовавшаяся при мысли увидеть охоту на тигра.

— Отстранитесь, сударь, в сторону! — крикнул комиссар Коркорану.

Капитан снова попытался уговорить оставить в покое тигрицу, но не мог убедить непреклонного представителя власти.

Тогда он решился на другое средство. Он наклонился над Луизон и нежно ее обнял. Можно было подумать, что он что-то шептал ей на ухо.

— Когда же вы покончите со всеми этими нежностями? — сказал офицер.

Коркоран, поглядев на него взором весьма враждебным и не предвещавшим ничего доброго, ответил:

— Я готов; но прошу вас не стрелять, пока я не выйду отсюда и не буду вне выстрелов. Я не желаю испытать горе при виде, как на моих глазах злодейски убьют единственную мою подругу.

Просьбу его нашли заслуживающей уважения, и некоторые даже начали сочувственно относиться к Луизон. Коркоран, таким образом, спокойно сошел вниз по лестнице на улицу. Луизон, притаившись за дверью залы, видела, как он ушел, но не высовывала головы, по-видимому догадываясь об угрожавшей ей опасности. Прошел момент мучительного, ужасного ожидания.

Вдруг Коркоран, уже миновавший отряд солдат и бывший позади его, очень быстро и внезапно повернувшись, громко крикнул:

— Луизон! Луизон!

Услышав этот возглас, услышав этот призыв, тигрица моментально и одним прыжком очутилась на улице.

Прежде чем офицер опомнился и отдал приказание стрелять, Луизон другим изумительно быстрым и ловким прыжком перескочила через головы солдат и быстрыми шагами пошла вслед за Коркораном.

— Стреляйте! Стреляйте же! — завопила испуганная толпа.

Но офицер стрелять не позволил, так как, чтобы попасть в тигрицу, приходилось рисковать поранением и даже убийством очень многих в толпе. Благодаря этому счастливому обстоятельству удовольствовались тем, что шли вслед за Коркораном и Луизон до самой гавани, где оба они тотчас же переправились на пароход, согласно обещанию, данному капитаном.

На другой день капитан прибыл в Марсель и там поджидал инструкций Лионской Академии наук. Эти инструкции, редактированные самим несменяемым секретарем, вполне заслуживали бы сохранением их для самого отдаленного потомства, но по несчастной случайности, они были впоследствии выброшены капитаном Коркораном в огонь, так что мы вынуждены с содержанием их познакомиться из рассказа о подвигах знаменитого уроженца города Мало. Впрочем, достаточно будет упомянуть, что эти инструкции вполне достойны были как ученой Академии, пославшей их, так и знаменитого путешественника, для которого они предназначались.