Мoя нечестивая жизнь - Кейт Мэннинг Страница 7

– Добропорядочные сельские семьи ждут не дождутся, когда заберут из города детей вроде вас и поселят у себя, в милых домиках с теплым очагом, с живописными просторами окрест. У вас, может, даже будет свой пони или собака. Ваш чудесный братец научится охотиться и рыбачить, а вы, юные леди, освоите искусство накрывать на стол и готовить сытные деревенские блюда.

Мистер Брейс обладал исключительным красноречием, так что пусть мы и лужайки нормальной никогда в жизни не видели, но скоро вовсю мечтали о пони.

– Сегодня триста двадцать семь сирот обрели пристанище на чудесных фермах Запада в новых семьях, в деревенской идиллии.

– Но нам не нужна новая мама, – возразила я. – У нас уже есть одна. Давайте заберем ее и вместе поедем в вашу деревню.

Глубоко посаженные глаза Брейса исполнились невыразимой грусти.

– Я должен сообщить вам нечто крайне важное. Вашей маме сделали очень серьезную операцию. Травмы ее были настолько тяжелы, что докторам пришлось удалить ей правую руку.

– Вы отрезали ей руку? – вскрикнула я.

Датч пискнула и в ужасе закрыла рот ладонью.

– Тихо, тихо. Если бы мы не отвезли ее тогда в «Бельвью», она бы наверняка умерла от гангрены.

– Нет!

Я разрыдалась, представив кровавую культю и валяющуюся в углу отрезанную кисть. Теплый изгиб ее локтя, веснушки на запястье, пальцы, которые врачевали мою боль – где они сейчас? У меня заныла рука – вся, до единой косточки.

– Вы отрезали ей руку! – заорала я. – Вы, ублюдок окаянный!

– Успокойся, дитя мое, – испуганно пробормотал мистер Бейтс. – Доктора спасли ей жизнь.

Сейчас, годы спустя, я признаю, что доктора спасли маму, но тогда я надрывалась:

– Вы нечестивый грешник!

– Надеюсь, я не из них, бедное мое дитя. Должен сказать тебе, мама ваша порадовалась, что вы трое отправляетесь в западные края, она дала согласие. Мама просила меня передать тебе, чтобы ты заботилась о братце и сестрице и не забывала молиться.

Я не заплакала и не успокоилась, я кричала и кричала, дабы он знал, сколь черна моя ненависть.

– Да будет тебе в утешение, что Господь был беден и прошел через ужасные унижения, – говорил мистер Бейтс. – Когда Его распяли, гвозди пронзили Его плоть. Но Он воскрес, дабы жить среди нас и спасти нас.

Услышав о гвоздях, Датч зарыдала еще громче, забралась преподобному на колени и обхватила за шею. Успокаивая ее, он не замечал ярости, исказившей мое лицо.

– Почему бы вам, шельмецам, не отправиться в деревню следующим же поездом? – вопросил преподобный. – Что скажете?

– О да, добрый господин! – воскликнула Датч. Не успела я и глазом моргнуть, а она уже предала меня. – Я жду не дождусь.

Ждать ей пришлось недолго. И трех недель не прошло, как за нами приехали. Мы сидели в столовой и ждали, когда подадут яблочный соус. Вошла миссис Риардон и двинулась вдоль столов, похлопывая то одного воспитанника по плечу, то другого.

ШЛЕП!

– Ты едешь в Иллинойс.

Подошла к Мэг:

– Иллинойс!

ШЛЕП! Досталось Бульдогу Чарли и парню рядом с ним. Дошла очередь и до меня:

– Иллинойс!

ШЛЕП!

– И твоя сестра тоже!

– Мы НЕ ПОЕДЕМ! – объявила я. – Мы не сироты.

– Не перечь!

– А как же наш брат? – спросила Датч.

– Он едет в Иллинойс, как и ты, – сказала миссис Огузок. Ее безбрежный зад шевелился, будто под юбкой обитало какое-то животное.

Я вскочила:

– Без мамы я никуда не поеду.

– Сядьте, мисс Малдун. Сию секунду.

Вот и все.

Позже во дворе только и разговоров было, что про Иллинойс. Особенно мальчики постарше ратовали за него.

– В Иллинойсе масла завались, кормят три раза, – уверял Бульдог Чарли. – Пастила на каждом шагу, бери за так.

Чарли был самый старший из нас, ему уже исполнилось шестнадцать. Он забрался на дождевую бочку и по-ораторски простер руку, его темные глаза так и сверкали. Сироты собрались вокруг, чтобы послушать. Когда он принялся нахваливать Запад, казалось, сам сладкоречивый мистер Брейс вложил ему слова в уста.

– Сироты! Конечно, все вы можете остаться здесь, шкодить и беззаконничать, но тогда вы так и останетесь нищими и будете жить на подачки благотворителей до конца своих дней, помяните мои слова. Но поезжайте на Запад, девочки и мальчики, и очень скоро вы заведете своих слуг, которые будут ублажать вас и кормить самой сладкой тыквой на свете. Не знаю, как вы, а я хочу стать КЕМ-ТО. А такому человеку уж точно не место в приюте. Так что едем в прерии ради счастливого будущего!

– Ура! – завопили воспитанники.

Накануне вечером воспитательницы выдали каждому из нас по томику Библии и по картонному чемодану. Мальчики получили штаны, а девочки – платья. Датч примерила новую юбку и вертелась в ней, пока у нее голова не закружилась, а я кусала от отчаяния пальцы.

– Ложитесь спать, разбойники, – велела миссис Риардон. – Завтра вы будете далеко.

Но я не смогла заснуть. Во мраке спальни некоторые из девочек тихо рыдали в подушки. Прячась за кроватями, Датч прокралась ко мне в постель и прижалась всем телом, так что наши волосы перепутались и непонятно было, где чьи. Ночные страхи гадкими мокрицами ползали у нас по спинам.

– Девочки, девочки! – надрывалась миссис Риардон, трезвоня в колокольчик. – Сегодня знаменательный день.

Мы выстроились в шеренгу, и она представила нас семейной паре по фамилии Дикс. Лицо у мистера Дикса было как шар из сала, а верхние зубы торчали, точно у крысы. Миссис Дикс была довольно красивая – молодая, стройная, с пышными каштановыми кудельками, прикрывающими уши, что придавало ей сходство со спаниелем.

– Поприветствуйте мистера и миссис Дикс, да погорячее, – потребовала миссис Риардон. – Они агенты Общества помощи детям и поедут с вами.

– Доброе утро, мальчики и девочки, – заговорил мистер Дикс. – Нам поручено подыскать для вас новые дома в прекрасных прериях недалеко от Чикаго, штат Иллинойс.

Я решила, что сбегу при первой возможности, но нас – двадцать человек – без церемоний загнали в фургон и отправили в путь. На душе было неспокойно. В окошке замелькали паровозные депо – жирные хлопья сажи летали в апрельском воздухе, – и вскоре фургон вкатил в огромный дворец из стекла и железа. Впереди стояли громадины.

– Поезда! – загомонили приютские.

А по-моему, никакие не поезда, а жуткие змеи, что живьем заглатывают людей, а затем выплевывают косточки. Диксы повели нас через лабиринты багажа, приличная публика оборачивалась и глазела на нашу процессию.