Стрелы ярости - Энтони Ричес Страница 7

В воздухе повисло долгое молчание. Фронтиний почел за благо придержать язык и подождать, пока префект сам не возобновит разговор.

– Ну что ж, теперь я ясно представляю себе ход событий, но мне по-прежнему хотелось бы знать, что послужило тому причиной. Объясни, примипил, чем ты руководствовался, когда решил укрыть его от имперского правосудия. В свое время…

Префект поднялся со стула и стал ходить по комнате, стараясь глядеть старшему центуриону в глаза. Теперь его собственное лицо было спрятано в тени, а свет лампы за спиной высвечивал все эмоции на лице примипила. Фронтиний немного подумал над ответом и решил, что нет смысла что-либо приукрашивать.

– Ты хочешь знать, почему я решил дать убежище человеку, которого разыскивают за измену? Тому было несколько причин. Полагаю, можно забыть о том, что он, как и его отец, совершенно невиновен в тех преступлениях…

Скавр пожал плечами с полным безразличием.

– Какая разница, примипил? Он может быть чист, как весталка, но это ничего не меняет. Я спрашивал не о его невиновности, в которой мало кто сомневается, а о том, почему он здесь оказался.

Фронтиний кивнул.

– Понятно. Во-первых, меня попросил мой префект, а за годы службы под его началом я привык доверять суждениям Септимия Эквития. У него был долг чести перед Солемном, легатом Шестого легиона, истинным отцом юноши. Но не думай, что я пытаюсь таким образом свалить вину на легата Эквития. Если судьба уготовила мне распятие, я не буду тащить его за собой. Сколько бы ни длилась моя агония, через реку можно перейти лишь раз. Я только пытаюсь объяснить тебе, что была затронута его честь.

Фронтиний немного помолчал.

– Я также думал, что он может принести когорте пользу. В обмен на зачисление Корва я потребовал у легата Солемна изрядную сумму в погребальный фонд. Корв прибыл в сопровождении бывшего примипила когорты легиона, незадолго до этого вышедшего в отставку, и я поставил условием, что он тоже прослужит у нас не меньше года. – Фронтиний мрачно хмыкнул при воспоминании о самодовольной улыбке, мелькнувшей на лице Тиберия Руфия, когда он снова получил в руки жезл из виноградной лозы. – Правда, потом оказалось, что он был готов на все, лишь бы ему дали возможность еще год надрывать глотку перед центурией. Кроме того, была и еще одна причина – возможно, самая важная из всех. Я бы ни за что не согласился на просьбу префекта Эквития, если бы не видел в юноше ничего особенного. И ни его честь, ни золото, ни призовой центурион, подсластивший сделку, меня бы не убедили. Я не такой дурак, чтобы без серьезных оснований рисковать своей жизнью и жизнью офицеров, служащих под моим началом.

Скавр посмотрел ему в глаза.

– Так что за причина?

– Корв – прирожденный солдат, префект, только и всего. Прирожденный солдат. Я провел большую часть жизни, набирая рекрутов в этих краях и обучая их сражаться с варварами, которые нападают на их народ. Я видел их сотни – сильных, слабых и средних – и могу с уверенностью сказать, что способнее воина я не встречал на своем веку. Вдобавок он отличный командир. Он знает, что нужно делать, и делает это без колебаний, а в искусстве владения мечом ему нет равных. Солдаты из его бывшей центурии готовы были прикрывать его щитами даже с риском для собственной задницы. Если бы все сложилось по-другому, Корв без всякого труда дослужился бы до командира легиона. – Он замолчал, пытаясь разобрать выражение лица префекта. – Если бы ты был с нами во время Битвы утраченного орла, префект, ты бы не просил сейчас объяснений. Как увидишь его в сражении, сразу поймешь, что я имел в виду, когда говорю, что не знаю больше никого, кто управлялся бы с оружием так умело и ловко.

Префект хмыкнул.

– Весьма поэтично.

Фронтиний помотал головой.

– При чем тут поэзия? Голые факты! А теперь, префект, давай оставим эти игры, с меня хватит. Ты наверняка уже принял решение. Будь любезен, сообщи мне, каково оно. Если прикажешь распять меня – ну что ж, значит, так тому и быть. Но предупреждаю, если ты хочешь схватить мальчишку, продумай свой план заранее, поскольку есть одна центурия, которая не станет стоять и спокойно на это смотреть. Они зальют пол своей кровью и кровью тех, кто встанет у них на пути.

Далеко к северу от римского Вала, на лесной поляне, похожей на ту, где меньше полугода назад принималось решение о новом военном походе, Кальг, повелитель северных племен, спорил с несогласными. И хотя из всех племенных вождей лишь один осмелился возражать ему в открытую, полдюжины других стояли за спиной старика с выражением мрачной непреклонности на лицах. Кальг покачал головой и воздел руки к небесам, будто прося совета у своих богов.

– Нет, Бренн, мы не проиграли войну. Напротив, война еще даже по-настоящему не началась, а у нас уже есть два великолепных трофея, которыми мы можем похвалиться перед нашими людьми.

Правитель вотадинов устало откинулся в кресле, глядя на Кальга из-под капюшона толстого плаща.

– Это мы уже слышали. Ты полагаешь, мои люди должны удовольствоваться головой римского офицера и бессмысленной металлической птицей на шесте, но на самом деле им нужно не это. Может ли твоя птица, Кальг, вернуть наших павших воинов и прекратить убийства? Мы, в отличие от твоих буйных сельговов, с римлянами не воевали. До сих пор они не строили своих крепостей на нашей территории, в то время как твои земли были утыканы их заставами. Сначала ты испортил отношения с римлянами, а потом стал убеждать нас расторгнуть наши с ними договоренности. Ты похож на бесхвостого лиса, который уговаривает своих собратьев отбросить хвосты.

Старик оглянулся на остальных вождей, которые явно его поддерживали.

– Теперь наши владения наводнят римские солдаты, как это произошло на землях твоего племени. Мы будем жить под контролем римлян, они больше не будут доверять нам, а станут внимательно следить и погонять, как скот, в который мы превратимся.

Кальг не ожидал от старого вождя такого напора, но тот чувствовал за своей спиной достаточно сторонников, готовых в случае чего дать отпор телохранителям Кальга. Уверенность в своей правоте и безопасности придавала ему мужества. Кальг сделал глубокий вздох и заговорил снова:

– Они были хозяевами на наших землях, Бренн, но теперь это уже не так. Ты ведь знаешь, что мы сожгли все римские крепости во владениях сельговов в первые же два дня после того, как объявили войну захватчикам. Теперь сельговы свободны от их гнета, и им нелегко будет вернуть нас под свою власть. Трофеи, захваченные нами в сражениях с римлянами, вернут наших союзников – северные племена. Это свидетельства того, что империя уже ослабела. Они указывают на то, что легионы можно победить в бою, а значит, мы снова станем свободны и…

Правитель вотадинов открыто рассмеялся ему в лицо, и Кальг оцепенел от ярости.

– Это значит, что тебе просто повезло, Кальг. Ходят слухи, что ты нашел среди римлян предателя, который заманил легион в ловушку. Но не стоит рассчитывать, что и в другой раз нам выпадет такая удача, если это только можно назвать удачей. Да, ты разгромил легион, но еще до вечера того же дня мы бежали, как испуганные дети, а на пятки нам наступали еще два легиона и проклятая кавалерия. Из-за их копий я потерял сына, которого больше никогда не увижу, а его голова, отрубленная римскими солдатами, украсит стену их казармы.