Инженер его высочества - Андрей Величко Страница 68

Так, подлетает… Я нажал кнопку рядом с джойстиком, мотор заглох, и «Тузик» неуклюже плюхнулся, сломал шасси, некоторое время пахал носом снег, а потом перевернулся и застыл кверху брюхом. Ничего особенного в этом не было, штатный полет данного аппарата посадки вообще не предусматривал, вместо нее предполагалась встреча с целью.

Крылатая ракета у нас с Поморцевым пока не получалась, и я решил попробовать обойтись тем, что уже было, — самолетами. Два первых разбились, а вот третий вроде вел себя терпимо. Посмотрим, сколько дырок и где в нем найдется после этого полета.

Присутствовавший при испытаниях Гоша был в восторге. Еще бы, только что нормально отлетавший самолет имел на борту почти четыреста килограмм песка! И мне удалось его по г-образному маршруту вывести прямо на сарай, расположенный в пяти километрах от нас. Это было ценно еще и потому, что недавно выяснилось одно ранее нами не замеченное свойство портала — он мог открываться только в места, сохранившиеся с прошлого визита в неприкосновенности или близком к ней состоянии. Когда мы попробовали открыть дырку в трюм ремонтируемого «Петра», у нас ничего не вышло. Аналогично получилось и с «Микасой», так что с ней придется бороться без возможности подбросить гранату в зарядный погреб.

— Ну что, ждем результатов летних испытаний на Каспии или прямо сейчас запускаем аппаратуру в серию? — гордо осведомился я. — «Тузиков» можно потом быстро наделать, а там, глядишь, и «Бобики» пойдут.

— А ты сколько комплектов к лету успеешь подготовить? — поинтересовался Гоша.

— Ну штук пять-шесть… Может, конечно, и семь, но не обещаю. И надо еще один особый автопилот сделать и под него специальный «Тузик», чтобы он мог садиться, надо же на чем-то операторов тренировать.

— И откуда мы их запускать будем? Имеется в виду не на испытаниях, а на войне.

— С «Мономаха». А вот управлять — с катамарана, он сможет подойти ближе к цели. Или запускать с берега, а управлять с самолета.

— Мне вот какая мысль пришла, — сообщил Гоша, — а что, если самолет для заметности снабдить дымовой шашкой? Еще и направление ветра у цели можно будет как-то видеть.

— Можно. И прожектор для ночной атаки тоже надо будет попробовать… То есть два — один на самолете-наводчике, а другой на снаряде. А насчет шашки… Трассер ему в зад, сразу не только заметность повысится, но и пространственное положение со стороны будет определять легче.

К этому времени упавший самолет был перевернут и погружен на специальные сани. Мы спустились с вышки, испытания были закончены. Нас тоже ждали сани, но с приставкой «аэро», то есть три лыжи с кабиной и мотором от «Святогора». Пора было ехать в Михаиловку, которая потихоньку начинала превращаться в город Михаилов. Там нас ждало младшее высочество, получившее наконец-то третий класс и звание капитана.

В отличие от Георгиевска при застройке Михаиловки никаких отклонений от плана не допускалось. Поселок был строго квадратный, три улицы параллельно Волге и три перпендикулярно. В центре — резиденция Михаила, который, судя по результатам его деятельности, оказался значительно большим педантом, чем я думал поначалу. Гошин дом стоял в полукилометре от поселка, но уже вызывал сдержанное недовольство младшего высочества своим неправильным расположением, поскольку при дальнейшем расширении он попадал в городскую черту, но не в квадратно-гнездовую сетку. Но сейчас наш путь лежал к особняку в центре города, который местные называли дворцом. Предстояло пообедать, а потом на «Пересвете» лететь в Царицын, на вокзал, — в этот раз мы приехали сюда обычным путем и уезжать собирались так же.

По приезде Михаил сначала представил нам документы о сегодняшних событиях, где они изображались неудачными испытаниями новой модели самолета, и, только получив наши подписи, повел кормить.

В поезде Гоша сказал:

— Пожалуй, пора с весны начинать строиться на Дальнем Востоке.

— Но только надо заранее продумать, что под видом чего мы будем сооружать, — согласился я. — Про Находку вроде уже решили, а что за культурные объекты мы будем возводить в Порт-Артуре и около?

— Заводик по производству колючей проволоки пусть будет Обществом русско-китайской дружбы, — засмеялся Гоша, — а вот как выдать береговую батарею за библиотеку, это надо помозговать.

— Так это будет не просто библиотека, а при обсерватории, ты же у нас большой любитель их строить, — предложил я. — А телескоп — он как раз и должен быть на массивной поворотной станине и в прочном здании, устойчивом к землетрясениям, ну и к случайно залетевшим с моря снарядам тоже. Пора, кстати, прикинуть, кто, под какой легендой и где будет двенадцатидюймовые телескопы закупать.

— Ну тут особых сказок не нужно, — отмахнулся Гоша, — закупаем их мы, для «Мономаха», чтобы, значит, воткнуть на носу вместо его старых восьмидюймовок. И воткнем, любовно изготовленные из лучших сортов жести и фанеры.

— Зачем так прямолинейно? Можно сделать иначе: честно и легально объявить всем, что мы хотим вооружить «Мономах» современными восьмидюймовками. И купить их, не пропадут. А через подставных лиц, но не особо напрягаясь с конспирацией, приобрести эти самые двенадцатидюймовки. Тогда будут понятны меры секретности при установке — то, что орудия всегда в чехлах и около них караул, как у Мавзолея… Типа и не надейтесь, противные, никому не выдадим военную тайну, что у нас там вместо восьми теперь стоит двенадцать! Ну а отдельно, поначалу в трюме, будет лежать катапульта для самолетов-снарядов. Тихо так лежать, мы ее только после начала войны установим.

— А с ракетами, значит, ничего не вышло… — вздохнул Гоша.

Я в растерянности даже прикурил сигарету с фильтра.

— Как это ничего?! — возмутился я, откашлявшись. — Ракетоплан пока не выходит, согласен. Но обычные-то ракеты ты сам видел!

— Видел! И как они, улетев на пять километров, с завидной точностью ложились в эллипс километр на полкилометра, тоже видел. И кого это мы такого большого обстреливать будем?

— А еще экономист… По диагонали подсунутые тебе бумаги читаешь? Сколько будет стоить одна ракета, помнишь?

Гоша не помнил, ему эта цифра ничего не говорила. Но это ему, а я ее запомнил с первого прочтения: два восемьдесят семь! Человек моего поколения забыть такую цифру не в силах никогда, даже на смертном одре.

— Копейки, — продолжал я. — Корпус — бумажно-жестяная переклейка, сопло фарфоровое, но боеголовка несет два кило тротила. И гарантированно поражает все живое на сотке площади. Вот и посчитай, во сколько тебе обойдется продезинфицировать Ляодунский перешеек, когда туда японцы полезут. Да, кстати, ты что, и документы на создание Иркутской фарфоровой фабрики тоже не глядя подписывал?

— А чего мне туда глядеть, дело же через твой шестой отдел шло, я решил, что это какое-то прикрытие, сумма-то была небольшая.

— Сумма небольшая, но уже к лету фабрика будет делать по тридцать ракет в день, если мы ее тротилом и взрывателями обеспечим. Ну и прикинь, сколько она их наклепает за год работы.