Завещание императора - Александр Старшинов Страница 66

Однако и Тиресий умел так повести беседу, чтобы ненароком вызнать тайное. Потому начал с загадочных намеков и рассказов о вещих снах…

– А еще я знаю, что мой сын сегодня приехал в Эфес, – оборвал намеки Тиресия Декстр. – Наверняка примчался с письмом. Но, вместо того чтобы явиться ко мне, почему-то побежал к Куке. Можно узнать – почему?

– Не примчался, а приплелся, – уточнил преторианец. – А письмо при нем было, адресованное лично мне в руки. Только разбойнички по дороге обобрали Марка и размазали половину воска.

И Кука протянул фрументарию таблички, всем своим видом показывая, что не намерен таиться.

– Нелепое какое письмо… – Афраний пытался разобрать то, что осталось. – Пишет про опасность… Верно, в бреду сочинял.

– Хочешь сказать, напившись?

– Нет, именно в бреду. Или ты не знаешь?

– О чем?

– Выходит, не знаешь. Какие-то темные люди захватили военного трибуна в Антиохии чуть ли не средь бела дня, пытали огнем и едва не убили.

Кука едва не закричал: это Адриан пытал нашего друга! Но Тиресий вовремя пихнул его в бок, и преторианец прикусил язык.

– Что ж это такое… Так он жив? – опомнившись, воскликнул Кука и вздохнул с облегчением.

– Адриан пишет, что жив, и личный лекарь наместника Гермоген ухаживает за нашим товарищем день и ночь. – Слово «нашим» Афраний подчеркнул особо.

– Дело серьезное… – решил Тиресий, – раз понадобился постоянный присмотр медика.

– Нет, нет, нет, – замотал головой Кука. – Старина Гай не может умереть… Как же мы без него?! – Он, кажется, позабыл, что полчаса назад в мыслях уже похоронил Гая. Но второй раз признать друга мертвым было для него выше сил.

– Он выкарабкается, уверяю… Никто лучше Гермогена не знает толк в ожогах, – заверил Афраний.

– И как это случилось? – спросил Тиресий.

– Неведомо. Сказано тебе: какие-то темные люди…

– Или сам Адриан, – набравшись храбрости, заявил Тиресий.

– Это невозможно.

– Возможно или нет – решай сам. Только учти, если ошибешься, твой сын тоже умрет. – Тиресий произнес это равнодушно-чужим голосом, каким всегда оглашал свои предсказания.

Афраний прищурился. Кажется, угроза его задела, хотя он не подал и виду.

– Я не ошибаюсь. Хочешь написать Приску? Через два часа я отправлю Адриану послание, так что, если поторопитесь, можете вместе с ним передать почтарю свои таблички.

– Сей же час… миг… идем писать… – Кука попятился к двери.

– Через час принесем, – пообещал Тиресий.

– Пришли вместе с Марком. А то он будто не знает, что я в Эфесе.

– Мы сообщим… – постарался как можно дружелюбнее улыбнуться Кука.

– Что ты собираешься делать? – спросил Тиресий, когда они вышли от Афрания.

– Первым делом куплю себе парочку запасных фляг, не хочу, чтобы меня где-нибудь забили камнями.

– А если серьезно?

– Пойду сейчас в гостиницу и отправлю Марка к отцу отсыпаться. Что мы еще сможем сделать?

– А по-моему, сначала нам надо написать старине Гаю вот что: Афраний – вот наша страховка. И нечего трусить, наместник нас и пальцем не тронет, Декстр не позволит.

– Как хорошо… – с издевкой воскликнул Кука. – А то я решил… что нам всем теперь одна дорога – к Стиксу. А получается, Афраний – наш спаситель…

– Ну в самом деле, у нас у всех одна дорога – к Стиксу, и это вопрос времени. А ты как будто в это не веришь?

– В Стикс? Верю.

– Я про Афрания…

– Разумеется – нет. Волк не может защитить ото льва.

* * *

Сказать, что разговор с Афранием успокоил друзей, было никак нельзя. Напротив, они все больше терялись в догадках. Кука сочинил письмо Гаю Приску, запечатал, после чего поспешил в гостиницу, разбудил Марка и отправил к отцу вместе с посланием. Тиресий уверял, что в его пророческих видениях не имелось намеков, что опасность исходит именно от Адриана. Но Кука, не веривший в защиту Афрания, предлагал в тот же вечер искать покровителя, который сможет перевести друзей в Пятый Македонский легион. Как будто, очутившись под родным значком, они будут защищены от всех бед и несчастий…

– Гений легиона – великая сила… мы ушли от него, он оставил нас… – бормотал Кука.

Так что Фламма, явившись к Тиресию в гости, застал центуриона мрачнее тучи, а Куку в полном смятении. Писцу рассказали о письме трибуна и о разговоре с Декстром.

Фламма сделался белее своей новенькой туники и едва не упал – Кука подхватил его и усадил на походную кровать. Тиресий на всякий случай проверил – не толчется ли кто поблизости от их двери. За дверью не подслушивали, но это мало обрадовало.

– Что же делать… – вздохнул Фламма.

– Мы решили перевестись в Пятый Македонский… – сообщил Кука. – Ты с нами?

– Конечно! – воскликнул Фламма, но тут же остыл. – А что это даст?

– Ну… – сделал неопределенный жест Кука. – Сдохнем на пару месяцев позже. А может, и годик лишний протянем… Подальше от Адриана.

– Пожалуй, все это ни к чему, – вдруг сказал Фламма.

– Это почему же?

– Да потому, что ты сам сказал: гонец от Адриана прибыл к Декстру еще позавчера.

– Точно-точно… – поддакнул Кука, еще не понимая, куда клонит Фламма.

– То есть гонец Адриана обогнал юного Марка на два дня, – разъяснил Тиресий. – И что?

– Ну… если Афраний не помчался резать нам глотки. – Фламма замолчал.

– И не предупредил нас ни о чем… – подхватил Тиресий. – То все это дело касается вовсе не нас. И скорее всего – Афраний сказал правду, что Приска похитили какие-то темные люди. Хотя нет… не совсем правду – что за люди, он-то наверняка знает.

– Жаль… – вдруг сказал Кука.

– Не понял – чего жаль? – изумился Фламма. – Что нас не хотят убить?

– Жаль, что мы не вернемся в Пятый Македонский. Я бы снова встал под вексиллум с быком.

– Точно… жаль… – кивнул Фламма. Однако в его голосе не послышалось особой печали.

– Итак, мы снова верим нашему патрону и служим Адриану, – подвел итоги Тиресий.

– Скорее бы в Антиохию – выяснить, что же случилось… – вздохнул Фламма.

– А когда прибудет вексилляция Пятого Македонского? – оборотился Кука к Тиресию. – Соскучился по нашему Малышу… Да и жулика Оклация хотелось бы увидеть, он наверняка будет в первых рядах.

– Это только будущей весной или даже летом, – заверил Тиресий. – Зиму мы проведем в Антиохии.

* * *

Никогда еще Тиресию не снились такие сны – каждую ночь – яркие, странные. Сразу и не скажешь – пророчества ему грезятся или мучат кошмары. Снилась пустыня и город на холме – тот самый, возле стен которого в прежнем видении императора чуть не убили. Снились горшки с нефтью и серой, что разбивались о камни и обдавали легионеров едким огнем – вмиг вспыхивала одежда, доспехи раскалялись, кожа слезала, будто шкура с убитой свиньи.