Ниндзя в тени креста - Виталий Гладкий Страница 65

Идзины часто ставили Гоэмона в тупик своими непредсказуемыми поступками. То, что сделал де Алмейда, с точки зрения юноши, было не просто глупостью, а унижением. Зачем посыпать незажившую рану солью? Но самым скверным был не отказ владельца асьенды принять господина в своем доме и не то, что сказала фидалго сеньорита Гразиела. Главным было другое: как дон Диего да Коста и его домочадцы узнали о возвращении Фернана де Алмейды «с того света»? Ведь расстояние от Монсанту до асьенды неблизкое. И почему хозяин асьенды настроен так враждебно по отношению к фидалго? Что за этим кроется?

Конечно же, старого сеньора предупредили о возможном появлении де Алмейды в его владениях. Гоэмон даже знал, кто это сделал. И это могло означать только одно – возвращение в Монсанту не будет таким мирным и безоблачным, как путь к асьенде. Ниндзя по причине своей молодости совсем мало разбирался в человеческих страстях. Его учили полностью отключать свои эмоции, всегда быть уравновешенным и невозмутимым. Но даже он со своим малым опытом в разных житейских ситуациях сообразил, что коварный замысел Мигела Диаша состоял в том, чтобы сначала унизить своего соперника, а потом…

Что должно случиться потом, Гоэмон просчитал еще утром. И теперь превратился в один обнаженный нерв, высматривая засаду. Дабы принять первый удар на себя, ниндзя опередил сеньора, что не соответствовало этикету отношений между господином и слугой, но де Алмейда не обратил на это ни малейшего внимания. Он ехал, потупившись, и при этом что-то шептал – наверное, продолжал мысленный разговор со своей бывшей возлюбленной. Гоэмон даже не пытался его растормошить напоминанием о возможном нападении. Это было бесполезно – воинственный дух фидалго ослаб, словно после тяжелой болезни.

Небольшая рощица среди скал мирно пламенела в лучах заходящего солнца. До Монсанту оставалось совсем немного, и можно было перевести дух, – уж здесь-то точно ничего дурного не может случиться – но этот совершенно мирный пейзаж Гоэмону почему-то совсем не понравился. Медленным движением, стараясь не менять положения в седле, он достал лук и стрелу и постарался держать оружие так, чтобы оно не просматривалось с рощицы, которая находилась слева. С правой стороны опасности можно было не ждать; там тянулась луговина, на которой могла спрятаться разве что лягушка.

Стрелок притаился на возвышенности, за валуном. Возможно, Гоэмон и не заметил бы его, – уж больно ловко тот маскировался – но разбойника выдал блеск полированного ствола аркебузы. Последние солнечные лучи сыграли со стрелком плохую шутку, послав несколько «зайчиков» в сторону всадников.

Дальнейшие действия Гоэмона были выверенными до мелочей и слаженными. Со стороны могло показаться, что он одновременно наложил стрелу на тетиву, поднял лук, прицелился и выстрелил. Все произошло настолько быстро, что де Алмейда поначалу ничего не понял. Он все-таки заметил действия своего слуги, хотя и был в расстроенных чувствах, но разобрался в ситуации только тогда, когда с уступа на каменную россыпь у подножья скалы грузно упало человеческое тело, а рядом с ним – длинноствольная аркебуза, обладающая большой точностью при стрельбе.

А затем уже стало не до размышлений. Из лесочка выметнулись разбойники верхом на лошадях и набросились на фидалго и Гоэмона. Все они были в масках и одеты в черные костюмы. Наверное, для того, чтобы наводить страх на своих жертв. Однако на этот раз разбойники сильно просчитались. Сверкнул ниндзя-то Гоэмона, и один из нападавших с криком вылетел из седла. Второго разрубил едва не до седла де Алмейда. Но остались еще четверо.