Миротворец - Андрей Величко Страница 65

Всякие образные сравнения и прочие метафоры – они, конечно, сильно украшают рассказ или даже мемуары. Однако в процессе их применения все-таки надо иметь в виду и аудиторию, ради которой это делается. А то вот, помнится, читал я еще при СССР какой-то производственный роман, и там, значит, любовь накрыла героя с героиней, как цунами. А потом с той любовью я уж не помню, что случилось, и героиня, в отчаянии заламывая руки, тайфуном металась по комнате. Но ведь для советского человека «Тайфун» – это пылесос! А цунами девяносто процентов читателей не видели даже по телевизору. Так что, описывая обстановку в Венгрии к началу второй декады мая двенадцатого года, я употреблю сравнение, близкое и понятное всем русским людям. Ну разве что кроме самых отъявленных представителей поколения пепси, однако они в случае чего всегда смогут проконсультироваться у родителей.

Итак, Венгрия мне более всего напоминала поставленную бродить посудину с брагой. То есть в трехлитровую банку закладываются ингредиенты, все это заливается водой, иногда для большей пикантности добавляется немного куриного дерьма, на банку надевается медицинская резиновая перчатка, и все это ставится в теплое место, где, как правило, уже стоят точно такие же, но приготовленные раньше. Банку нельзя оставлять открытой, ибо тогда брага может прокиснуть или даже протухнуть, но не стоит и наглухо закупоривать, а то она может невзначай рвануть и изгадить половину кухни. А вот с перчаткой получается самое то, что надо. Многие, наверное, помнят времена горбачевского полусухого закона, когда у народа по дачам, гаражам и кухням стояли ряды трехлитровок с надетыми на них раздувшимися синевато-белыми пятернями. Лично мне эта картина напоминала лапы больных водянкой упырей, голосующих за трезвость, демократизацию и гласность.

Так вот, в преддверии капитуляции Вены в Будапеште забурлило, забродило и забулькало. Отовсюду неслись вопли «не допустим русских варваров!», народ вооружался… В общем, закваска там нашлась, да и дерьмо тоже, так что процесс шел по нарастающей. Разумеется, никакого желания вводить свои войска в этот гадючник ни мы, ни немцы не испытывали, поэтому просто усилили охрану границ. Ну а роль перчатки на венгерской банке с брагой выполняла Румыния.

Началось все это безобразие сразу после того, как стало известно о только что заключенном Америкой сепаратном перемирии с Четверкой. Бедного Франца-Иосифа чуть не хватил удар раньше времени! Дедушка даже собрался было отречься от престола, и Вилли пришлось почти час уговаривать его по телефону, чтобы тот не спешил и вообще не волновался. Мол он, Вильгельм Второй, на днях лично приедет в Вену, и все будет хорошо.

В Англии же при поступлении первых вестей о переговорах началась натуральная истерика. Буквально вся пресса, от желтых листков до «Таймс» и «Панч», вдруг заверещала о неслыханном предательстве, совершенном бывшими союзниками. Находящихся там американских военнослужащих арестовали, и только четыре Б-17 успели перелететь в Ирландию. Мне было даже удивительно читать про все это и хотелось обратиться к английскому народу с призывом: джентльмены, ну соблюдайте же приличия! Подумаешь, предали их. Сами, что ли, никого никогда не предавали? Да и вообще, если так исходить на сопли по поводу каждого предательства, то вам и о будущем задуматься будет некогда, а ведь уже пора.

Король Эдуард еще до начала газетной кампании сбежал из Лондона в свое шотландское поместье и теперь через новую пассию уже второй раз передавал нам его координаты, чтобы очередной ночной бомбардировщик случайно не кинул туда бомбу. Пассия же дополнила послания короля своими комментариями, из коих следовало, что Эдик жутко боится покушения. Правда, небольшая личная охрана у него была, и мне предстояло подумать – забросить в помощь ей десантную группу или пусть король так перебьется? Все-таки Англия – это не Дания или Голландия, где наши агенты могли открыто приветствовать друг друга по-русски, хоть на центральной площади столицы.