Быть зверем - Юрий Стукалин Страница 64

Я с трудом приоткрыл глаза и тут же почувствовал резкую боль в груди. Камила склонилась надо мной, вытирая мое лицо влажной тряпкой. Рядом горел костер, у которого суетились Руис и Диего, Ник жадно поглощал содержимое из какой-то консервной банки, а у ближайшего дерева сидел привязанный к стволу за шею Длинный. Заметив, что я пришел в себя, все отвлеклись от своих занятий, а Руис быстро подошел ко мне.

– Пей, – старик протянул мне кружку с бурой жидкостью. – Это кока.

– Кока-кола? – Ник заботливо склонился надо мной, вопросительно заглядывая в кружку.

– Нет, – старик сдержанно улыбнулся. – Отвар из листьев коки. Наркотик, чтобы твой друг не чувствовал боли во время операции. Другой анестезии у нас нет.

Я опустошил протянутую кружку в несколько больших глотков. Вкус оказался отвратительным, но ощущения, нахлынувшие на меня через некоторое время, мне понравились. Тело расслабилось, обмякло, и приятная лень накатилась на меня теплыми волнами. Боль стала затихать, а потом и вовсе исчезла, лишь изредка напоминая о себе, пронзая тело в районе груди раскаленными иглами. Я лежал с открытыми глазами, наблюдал за копошащимися надо мной людьми, лица, которых расплывались, причудливо изгибаясь и принимая с каждым разом все более и более странные обличия. Вот надо мной склонился ягуар с оборванным ухом, а вот подошел олень. Паук заполз на мою грудь, побегал вокруг раны, после чего начал лапками выковыривать из нее пулю. Страшно мне не было. Скорее забавно. Когда паук закончил свою работу и положил изъятую из раны пулю в стоящую рядом плошку, ягуар протянул мне лапу, и мы взмыли в воздух. Я расправил ярко-зеленые крылья, и мы легко воспарили над землей, обозревая округу. Вот на берегу лежит растерзанное тело, а рядом разбросаны какие-то вещи. Я завис над ним, но ягуар махнул мне лапой, показывая, что надо спешить, и мы полетели дальше, к видневшемуся за водой острову. Развалины индейских пирамид, возвышавшиеся на нем, сплошь были покрыты зеленой травой, то там, то здесь из каменной кладки пробивался густой кустарник, а в некоторых местах высились деревья, опутывающие своими корнями вырванные из древних построек камни… Внезапно налетевший вихрь закрутил меня, поглотил в себя, закрывая все вокруг пеленой мглы, а затем так же неожиданно выплюнул над островом… Город под нами кипел жизнью. Я опустился на крышу небольшого храма, сооруженного на вершине пирамиды, и стал наблюдать за происходящим. Сотни людей толпились внизу, а на площадке возле храма четверо индейцев держали за руки распластанного на жертвенном камне бородатого человека. Тот кричал и дергался, пытаясь вырваться, но краснокожие крепко прижимали бородача, перегибая его спину так, что обнаженная грудь несчастного выпячивалась высоко вверх. Молившийся в стороне жрец подошел к удерживаемому бородачу, вскинул над головой огромный обсидиановый нож и резко вонзил его в грудь бедняги. Я ужаснулся, когда он вырвал из рассеченной груди еще живое, трепещущее сердце. Едва жрец закончил, как его помощники схватили и потащили к жертвенному камню еще одного человека – молодого индейца с гордо вскинутой головой. Он не противился тянущим его помощникам. Я не заметил в его глазах страха, но застывшая в них глубокая печаль настолько поразила, что безумная жалость к нему охватила меня. Помощники бросили индейца спиной на камень и растянули в стороны, вцепившись в его руки и ноги. Я хотел защитить его, спасти от страшных людей, сгрудившихся вокруг него. Жрец сжал в руке окровавленный нож и направился к нему, чтобы продолжить свое черное дело… И я не выдержал… Я вспорхнул с крыши храма и устремился вниз, расправляя свои крылья, будто мог прикрыть ими гордого индейца… Маленькая птица с длинными, красивыми перьями на хвосте… и… О чудо! Жрец отпрянул, выронил нож и пал на колени, в страхе глядя на меня и бормоча какие-то молитвы… Молодой индеец поднялся с камня и протянул ко мне руку, благодаря за спасение… Но движение было слишком резким для маленькой птицы. Я инстинктивно зажмурился, а он коснулся моего крыла… Я тут же открыл глаза… старик-лакандон склонился надо мной, прощупывая своими пальцами пульс на моей руке:

– Ты долго спал, – сказал он уставшим голосом. – Пулю я вынул, но рана еще некоторое время будет беспокоить тебя.

Я лежал на мягком ложе в тени большой индейской хижины, по грудь накрытый тонким домотканым одеялом. Еще несколько хижин стояли поодаль. Около них бегала голопузая детвора, и женщины в белых рубахах и цветастых юбках пекли лепешки. Чуть в стороне стояла Камила, разговаривая с двумя вооруженными людьми в военной форме, а неподалеку под сенью деревьев сидели Диего и Ник, покуривая и о чем-то оживленно болтая. Дополнял картину армейский вертолет, около которого, понурив голову, под охраной сурового солдата находился Длинный.

– Где мы?

– В лакандонской деревне, – ответил Руис. – Ты все еще был без сознания, когда мы перевезли вас с Ником сюда. Здесь есть телефон, и Камила вызвала вертолет, чтобы доставить вас в госпиталь.

– Мы думали, что ты предал нас, – проговорил я, глядя на него.

– Я знаю, – старик улыбнулся и встал. – Тут много желающих поговорить с тобой, но я запрещал им беспокоить тебя. А теперь можно, так что я, пожалуй, не буду мешать вам. Пойду еще раз обработаю ногу Нику.

Едва он отошел, как ко мне подсела Камила. Волосы ее были стянуты на затылке в пучок, и одета она была в рубаху свободного покроя, заправленную в джинсы. На поясе ее висела кобура с пистолетом.

– Ты похудел, – сказала Камила, осторожно стирая пот с моего лба.

– Да, – слабо кивнул я. – Отдых выдался слишком активным. Сапатисты помешали.

– Они не сапатисты, – Камила покачала головой. – Обыкновенные бандиты, выдающие себя за сапатистов.

– Откуда вы здесь взялись?

– Поблагодари Руиса. Если бы не он, вас бы сегодня убили.

Камила махнула рукой, подзывая Диего, который топтался в стороне, явно желая подойти, но опасаясь помешать нам. Он широко улыбнулся и поспешил к нам.

– Здравствуй, дружище, – Диего протянул руку, касаясь моего плеча. – Рад, что мы успели вовремя.

– Я тоже, Диего, – говорить было тяжело, и я замолчал.

– Когда вы не позвонили из Чиапаса, – продолжила Камила, – я связалась с семьей Родригес и полицией штата, но никто ничего о вас не знал. Потом мне пришел ответ из полицейского управления Чиапаса о том, что двое русских совершили дерзкий налет на пост дорожной полиции. К нему прилагались фотороботы, в которых несложно было узнать вас. Я связалась с Диего, как он просил, если я вдруг выясню что-либо по своим каналам. Мы не знали, что делать, и очень беспокоились за вас. А потом в дом к Родригесам пришел Пабло. Он рассказал, что его брат Руис позвонил в Кампече, где он в тот момент находился у сына, и поведал ему о ваших злоключениях. Руис рассказал, что спрятал вас на острове Мирамар, и оставил адрес, по которому мы могли его найти. Диего в свою очередь позвонил мне, и вечером того же дня мы с ним уже прибыли в Чиапас, где встретились с Руисом, а тот отвез нас сюда на взятом у друзей катере. На острове мы обнаружили другой катер, а осмотрев следы, поняли, что дела ваши плохи. Следы вывели нас к развалинам города. Появись мы спустя час, было бы уже поздно. Мы увидели, как тебя подстрелили, и сразу же вмешались. Одного боевика подстрелил Руис, одного я, а двух других убил Диего.