Возвращение троянцев - Ирина Измайлова Страница 62

— Ну, не хочешь попытаться? — спросил Алкиной Лейода.

— Мне его не согнуть! — отмахнулся тот. — Одна надежда, что его не согнёт никто, и тогда посмотрим, что будет за новое состязание. Ещё полтора десятка человек попытались бороться с одиссеевым луком, и всех постигла неудача. Алкиной пробовал одним из последних, и перед тем как сгибать лук, смазал его салом и разодел над огнём светильника. Ему казалось, что старое сухое дерево станет тогда более податливым. Молодой итакиец был очень силён, и ему удалось согнуть толстую дубовую ветвь, пожалуй, больше, чем всем остальным. Стиснув зубы, обливаясь потом, он всем телом наваливался сверху на лук, левой рукой притягивая к медному крючку тетиву. Она впилась в его пальцы, по ним стекала кровь, но молодой человек продолжал тянуть. Ещё усилие, ещё. Оставалось согнуть лук ещё на два-три пальца. Но этого Алкиною не удалось! Со стоном он выпустил мощное ложе, уронил лук себе под ноги и, испустив отчаянное ругательство, выпрямился.

— Ты устроила нам ловушку, царица! — крикнул он. — Но погоди же: тебе так и так придётся назначать новое состязание, а его кто-нибудь да выиграет!

— Возможно, Алкиной! — вместо Пенелопы отозвался Телемак, всё с той же улыбкой наблюдавший за усилиями женихов. — Но и это ещё не окончилось. Кто ещё хочет попробовать согнуть лук моего отца и выстрелить из него? Испытать судьбу разрешается всем, кто сейчас в этом зале.

— Царевич, а можно мне? — вдруг вызвался мясник Курий. — Что-то все эти хвалёные женихи слабоваты! Можно я попытаюсь?

Телемак испугался. Могучий раб был вполне способен справиться с луком, и тогда заговорщики мощи угодить в свою собственную ловушку... Юноша думал, как ответить дерзкому мяснику, но тут Пенелопа незаметно наступила ему на ногу и еле слышно шепнула:

— Пускай, пускай! Если он его и натянет, то всё равно не попадёт в кольца. Стрелять он не умеет.

Царевич перевёл дыхание.

— Не слишком учтиво с твоей стороны, Курий, свататься к своей хозяйке, но слово царицы неизменно. Пробуй.

Курий был очень силён, но не слишком ловок. Первым рывком он сумел согнуть лук почти так, как было нужно, но не смог перехватить тетиву, и толстое древко тут же вырвалось из его рук и вновь разогнулось. А со второй попытки ему уже не удалось надавить достаточно сильно. Тем не менее зал, поднявший было раба на смех, шумно его приветствовал. Огорчённым женихам было даже весело, что после их поражения к надменной царице сватается её собственный мясник.

— Ну! — воскликнула Пенелопа. — Я вижу, здесь нет никого, кто мог бы равняться силами с Одиссеем. А потому...

— Послушай, царица! Дай попробовать мне! — раздался в это время звучный молодой голос.

И, к изумлению всех, вперёд протиснулся и встал перед Пенелопой юноша-поводырь, пришедший во дворец со слепым стариком.

— Ты? — с удивлением проговорила женщина, взглядом невольно окидывая юношу и отмечая, что, несмотря на жалкий вид его лохмотьев и измазанное грязью лицо, он, безусловно, очень красив.

— Но ведь сказано было, что можно всем, — поводырь говорит, а его синие глаза лукаво улыбались царице. — Значит, и я могу... Да?

В зале послышался хохот.

— Пусть, пусть этот заморыш покажет свою богатырскую силу! — завопил кто-то из женихов. — Не иначе тут же и выиграет!

— Это наглость и свинство! — крикнул другой. — Как смеет какой-то грязный нищий тягаться с нами? Мало нам идиота-мясника, так ещё терпеть этого попрошайку?! Гнать его палками!

— Нет, — твёрдо произнесла Пенелопа. — На состязании все равны, я сама дала в этом слово. И уж если позволила рабу быть несколько мгновений моим женихом, то позволю и этому нищему. Возьми лук, юноша.

Поводырь, даже не удостоив взглядом шумевших от возмущения женихов, нагнулся, поднял громадный лук и очень ловко перехватил зубами тетиву. Затем взялся за два конца лука, глубоко вздохнул и... одним резким и стремительным рывком согнул его! При этом он сделал руками движение, как бы описывая полукруг; так что правая рука оказалась почти на уровне лица. Юноша разжал зубы, петля тетивы упала точно на медный крючок, и поводырь мизинцем правой руки подправил её так, что она плотно на нём затянулась.

Изумлённый зал разом умолк. Потрясение было таким сильным, что никто сразу не сумел даже ахнуть, даже вскрикнуть. И в наступившей на несколько мгновений полной, абсолютной тишине ясно прозвучал мелодичный звон тетивы. Стрела сорвалась, полетела и, пройдя через девять серебряных браслетов, вонзилась в деревянный ларь. Состязание было закончено!