100 великих тайн советской эпохи - Николай Непомнящий Страница 61

Это была одна из самых масштабных акций в череде послевоенных массовых репрессий.

Рассказывает Сергей Федосеев, полковник в отставке, в годы войны возглавлял службу контрразведки в Ленинграде, с 1946 года работал в Москве в аппарате внешней разведки:

– После войны два человека из окружения Сталина претендовали на первую, после него, роль в партии и государстве – Андрей Жданов и Георгий Маленков. Сталин, в зависимости от ситуации и собственного настроения, приближал то одного, то другого, пока, наконец, в марте 1946-го не провел решение об утверждении Маленкова вторым секретарем ЦК. Маленков вошел в состав политбюро и стал заместителем председателя Совета Министров СССР.

Но вскоре СМЕРШ сфабриковал дело о вредительстве в авиационной промышленности. Маленков, курировавший эту отрасль, не смог избежать опалы. Его место занимает Жданов. На места «маленковцев» он назначает тех, кого знает лично, главным образом выходцев из Ленинграда, где работал после смерти Кирова десять лет, и из Горького – до 1934 года был там секретарем крайкома.

Особенно продвигает он двух ленинградцев – Николая Вознесенского и Алексея Кузнецова. Первый становится заместителем Сталина в Совете Министров и главой Госплана, членом политбюро. Второго избирают секретарем ЦК, членом оргбюро. По предложению Сталина Кузнецову поручают ведать работой органов МГБ, МВД и юстиции – случай беспрецедентный. Есть свидетельства, что в частных беседах стареющий вождь не скрывал, что видит своими преемниками по партийной линии – Кузнецова, по линии государственной – Вознесенского.

А вот это в планы ближайшего окружения Сталина не входило.

Жданов сходит со сцены, он тяжело болен и вскоре умирает. Георгий Маленков вновь второе лицо. И в паре с Берией начинает атаку на молодых соперников. Первой жертвой становится Кузнецов.

В 1946-м Кузнецов, выступая на предвыборном собрании избирателей в Ленинграде, произнес речь. В окружении Сталина ее расценили как крамольную. Кузнецову ставили в вину, что он принизил роль Сталина, создавая миф об особой блокадной судьбе Ленинграда.

Новый повод пусть не так скоро, но подвернулся.

С 10 по 20 января 1949 года в Ленинграде прошла Всероссийская оптовая ярмарка. Маленков историю с устройством ярмарки преподнес Сталину так, будто Кузнецов и председатель Совета Министров РСФСР М. И. Родионов провели ее без ведома и даже в обход ЦК и союзного правительства.

Памятник Н. А. Вознесенскому в г. Чернь

В ЦК поступает анонимное письмо, автор которого сообщает, что на партконференции в Ленинграде во время выборов руководящих органов были подтасованы результаты голосования.

Председателя счетной комиссии А. Я. Тихонова и нескольких работников обкома и горкома в начале февраля 1949 года вызвали в ЦК – к Маленкову. Тихонова исключили из партии. Позже он будет арестован.

15 февраля на заседании политбюро Маленков в присутствии Сталина говорил уже об антипартийной группе, замыслившей внутрипартийный заговор. В постановлении «Об антипартийных действиях члена ЦК ВКП(б) Кузнецова и кандидатов в члены ЦК Родионова и Попкова» их обвиняли в незаконном проведении ярмарки, разбазаривании государственных торговых фондов и неоправданных затратах. Им приписывалось стремление выставить себя в качестве особых защитников интересов Ленинграда и таким образом создать барьер между ЦК и ленинградской организацией.

21 февраля Маленков выезжает в Ленинград.

На первом заседании бюро обкома и горкома, несмотря на прямые угрозы добиться признания, что в Ленинграде действовала враждебная антипартийная группа, не удалось. На пленуме обкома 22 февраля Маленков начал сразу с заявления, что ЦК вскрыл существование в Ленинграде антипартийной группы, связанной с их представителями в Москве, занимающими высокие должности. А буквально на следующий день по заранее придуманной им системе начались кадровые замены, за ними – аресты.

Положение ленинградских руководителей усугубилось тем, что кто-то донес, будто первый секретарь обкома Попков агитировал за создание российской компартии со своим ЦК и центром в Ленинграде, говорил о целесообразности перевода из Москвы правительства РСФСР. Маленков немедленно довел эту информацию до Сталина.

Основательный вклад в «ленинградское дело» внес начальник Ленинградского управления МТБ генерал Д. Г. Родионов.

Не решаясь пока на арест основных участников «группы», 21 июля 1949 года он направляет Сталину записку, обговоренную с Маленковым. Сообщает в ней, что получены материалы, позволяющие подозревать Я. Ф. Капустина в связях с английской разведкой, и что П. Н. Кубаткин, бывший начальник Управления НКВД по Ленинградской области, в 1945 году дал указание эти материалы уничтожить.

23 июля на записке Абакумова появляется резолюция Сталина: «Капустина и Кубаткина арестовать».

Кузнецова, Родионова, Попкова, Лазутина (председателя Ленгорисполкома) и Соловьева (первого секретаря Крымского обкома партии), вызванных под надуманным предлогом к Маленкову, арестовали в его служебных апартаментах. Всех арестованных прямо из кабинета отправили в Лефортовскую тюрьму.

Волна арестов покатилась от Ленинграда по всей стране. В Москве, Новгороде, Пскове, Таллине, Горьком, Рязани, Симферополе, Мурманске, Петрозаводске были арестованы все, кто каким-то образом был в прошлом связан по работе с ленинградскими руководителями, кто был «пронизан ленинградским духом». В числе первых расстреляли председателя Новгородского облисполкома М. И. Сафонова только за то, что в дни Великой Отечественной войны он занимал пост первого заместителя председателя Ленинградского областного Совета народных депутатов.

Наверняка Кузнецову во время допросов обещали сохранить жизнь и не репрессировать семью, если он подтвердит продиктованные ему показания. И он мог верить в это. У Кузнецова и его однодельцев не могло не возникнуть иллюзорной надежды на защиту вождя.

18 февраля 1950 года Абакумов представил Сталину записку, в которой предложил «судить на закрытом заседании выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР в Ленинграде без участия сторон группу из 9-10 человек основных обвиняемых, а остальных в общем порядке».