Таинственный остров - Жюль Верн Страница 61

Оставалось обследовать южное побережье острова. Предпринимать ли эту экспедицию немедленно, посвятив ей день 2 ноября?

Это не входило в первоначальный план. Когда пирогу оставили у истока реки Благодарности, было решено вернуться к ней после обследования южного берега и возвратиться в Гранитный Дворец водой. Сайрес Смит все же полагал, что на западном побережье могло найти убежище какое-нибудь потерпевшее аварию судно или корабль, совершающий нормальное плавание. Но на этом побережье не оказалось ни одного места, могущего служить гаванью, и то, чего не нашли на западном берегу, приходилось искать на южном.

Автором предложения продолжить экспедицию и раз навсегда разрешить вопрос о предполагаемом кораблекрушении был Гедеон Спилет. Он спросил, каково расстояние от оконечности полуострова до мыса Когтя.

– Около тридцати миль, – продолжал Гедеон Спилет, – это значит добрый день пути. Тем не менее, я думаю, нам следует вернуться в Гранитный Дворец по южному берегу.

– Но ведь от мыса Когтя до Гранитного Дворца придется пройти не меньше десяти миль, – заметил Герберт.

– Будем считать всего сорок миль и проделаем этот путь, не задумываясь. По крайней мере, мы осмотрим незнакомый берег, и экспедицию не придется повторять.

– Совершенно правильно, – сказал Пенкроф. – Но как быть с пирогой?

– Пирога простояла одна в устье реки целый день, она простоит и два! – ответил Гедеон Спилет. – До сих пор у нас не было как будто основания сказать, что наш остров кишит ворами.

– Однако после истории с черепахой я не слишком в этом уверен, – возразил моряк.

– Черепаха, черепаха! – сказал Гедеон Спилет. – Разве вы не знаете, что море ее перевернуло?

– Почем знать… – задумчиво проговорил инженер.

– Но… – начал Наб.

Негру явно хотелось что-то сказать. Он то и дело раскрывал рот, но ничего не говорил.

– Что ты хочешь сказать, Наб? – спросил инженер.

– Если мы вернемся по берегу мыса Когтя, – ответил Наб, – то, когда мы обогнем его, нам преградит путь…

– Река Благодарности! – воскликнул Герберт. – А у нас нет ни моста, ни лодки, чтобы скорее переправиться!

– Ладно, мистер Сайрес, – сказал Пенкроф. – С помощью нескольких древесных стволов мы легко переплывем эту реку.

– А все-таки, если мы хотим иметь доступ в лес Дальнего Запада, то мост полезно построить, – заметил Гедеон Спилет.

– Мост! – вскричал Пенкроф. – Ну что же, разве мистер Сайрес не инженер по специальности? Когда мы захотим иметь мост, он его для нас построит. Что же касается того, чтобы переправить вас вечером на другой берег, не замочив даже нитки вашей одежды, – это мое дело. Припасов нам хватит на целый день, а больше и не потребуется, да и дичь, быть может, попадется сегодня. В дорогу!

Предложение журналиста, энергично поддержанное Пенкрофом, получило общее одобрение. Всем хотелось разрешить мучительные сомнения, а при возвращении через мыс Когтя остров был бы обследован до конца. Но нельзя было терять ни одного часа: переход в сорок миль требовал времени. Нечего было рассчитывать вернуться в Гранитный Дворец до ночи.

Итак, в шесть часов утра маленький отряд выступил в путь. Предвидя возможность неприятных встреч с двуногими или четвероногими животными, ружья зарядили пулями, и Топ, шедший впереди, получил приказ обследовать опушку леса.

Начиная с оконечности мыса, составлявшего как бы хвост полуострова, берег изгибался дугой протяжением в пять миль. Это расстояние было быстро пройдено, причем самое тщательное обследование не обнаружило признаков высадки: обломков крушения, следов лагеря, потухшего костра или отпечатков ног.

Дойдя до конца изгиба, после которого берег тянулся к северо-востоку, образуя бухту Вашингтона, колонисты могли обозреть южное побережье острова на всем его протяжении. В двадцати пяти милях берег заканчивался мысом Когтя, который едва вырисовывался в утреннем тумане и казался благодаря оптической иллюзии приподнятым; он как будто висел между землей и водой. Между местом, занятым колонистами, и дальним концом огромной бухты берег сначала представлял собой широкую, плоскую и гладкую косу, окаймленную на заднем плане деревьями; дальше он становился неровным и выступал в море острыми стрелками; наконец, группы черноватых скал, разбросанных в живописном беспорядке, заканчивались на мысе Когтя.

Таковы были очертания этой части острова, которую колонисты видели в первый раз. Остановившись на несколько минут, они окинули ее взглядом.

– Корабль, который здесь пристал бы, ждет неминуемая гибель, – сказал Пенкроф. – Песчаные отмели, вы ступающие в море, а дальше – рифы! Нехорошие места!

– Но хоть что-нибудь да осталось бы от этого корабля, – заметил журналист.

– Куски дерева на скалах, а на песке ничего, – ответил моряк.

– Почему?

– Потому что эти пески, еще более страшные, чем скалы, засасывают все. Достаточно немногих дней, чтобы они поглотили остов корабля в несколько сот тонн водоизмещением.

– Итак, если какой-нибудь корабль и выбросило на эту отмель, нет ничего удивительного, что он исчез без следа? – спросил инженер.

– Нет, мистер Сайрес, этому помогли бы и время и непогода. Но даже в этом случае поразительно, что на берегу, далеко от моря, не осталось обломков мачт или досок. Будем же искать дальше, – сказал Сайрес Смит. В час дня колонисты достигли бухты Вашингтона. К этому времени они прошли двадцать миль. Было решено сделать привал и позавтракать.

Начиная отсюда берег был неровен, причудливо изрезан и покрыт длинной полосой скал, сменивших песчаные отмели. Море, теперь спокойное, вскоре должно было обнажить их. Легкие волны разбивались о верхушки скал, покрываясь пенистой кромкой. С этого места до мыса Когтя берег, стиснутый между опушкой леса и скалами, был не особенно широк.

Продвижение вперед должно было все более затрудняться – берег был завален обломками скал. Гранитная стена становилась все выше; от деревьев, покрывавших ее, были видны только зеленые макушки, неподвижные в тихом воздухе.

Отдохнув с полчаса, колонисты снова двинулись в путь, пристально всматриваясь в каждую скалу, в каждый участок берега. Пенкроф и Наб даже лазили на скалы всякий раз, когда им казалось, что они видят какой-нибудь предмет. Но это был не обломок корабля: причудливая форма утесов вводила в заблуждение моряка и негра. Они убедились, что на этом берегу много съедобных ракушек, но эти ракушки могли быть полезны только в том случае, если будет установлено сообщение между берегами реки Благодарности и если улучшатся средства транспорта.

Итак, ничто на берегу не указывало на предполагаемое крушение. А между тем сколько-нибудь значительный по объему предмет, например, остов корабля, несомненно, был бы заметен или остатки его прибило бы к берегу, как ящик, который нашли почти в двадцати милях отсюда. Но ничего не было.