Генерал его величества - Андрей Величко Страница 61

— Вот смотри, — начал я, — управлениям приказано эвакуироваться. Не внезапно, это у них в инструкциях написано — в случае войны двигать в Мукден и Харбин. Подан эшелон, стоит, занимает место, увеличивает бардак на вокзале… А эти уроды не могут соблюсти меру в стимулировании организмов. Остающиеся чиновники тоже не ангелы, но они хоть на ногах пока! А у нас, то есть представителей власти, две задачи: первая — выпихнуть побыстрее этот эшелон; вторая, куда более важная, — показать всем, что шутки кончились, а началось осадное положение. При нем нет никаких вольных гражданских. Ты свои полномочия внимательно читал? Так вот, во исполнение обеих задач я и устроил это действо. Согласись, эшелон улетел как реактивный! А оставшиеся глубоко задумались.

— И что, теперь ты так и будешь, за малейшую провинность — в солдаты? А управлять городом кому?

— Обязательно за малейшую, — кивнул я. — Это в более поздние времена называлось «снять бронь — и на фронт». Говорят, помогало. И с управлением не проблема — почти у всех замы есть, да и Дальний рядом, а в нем полный комплект чиновников, хорошо, если на четверть от планируемого населения. Правильно, кстати, что напомнил, — надо среди них перепись произвести.

— На пустом месте ты приобрел кучу недоброжелателей, — заметил Гоша.

— Тоже мне новость, — фыркнул я. — А как еще можно гайки закручивать — и чтобы все при этом были довольны? Кстати, я ведь весьма мягко с ними обошелся. Никто же их на позиции посылать не собирается, зачем они там? Окопы будут рыть и тому подобное… А хочешь, поступим по справедливости? Всю наказанную ораву — в седьмой отдел, там быстро выявляем зачинщиков, вешаем их, а остальных отпускаем. Не хочешь? Тогда соглашайся с моим решением. И еще — не беспокойся ты за этого Хомякова, который тебе на меня накляузничал. Он поступил правильно, то есть жаловался по команде… Ничего ему за это не будет.

Потом я принимал приехавших ко мне Каледина и Кондратенко — самому мне к ним кататься было еще рано.

— Значит, господа генералы, — начал я, — ориентирую вас относительно теперешнего строения вертикали власти на полуострове. Как вы уже могли заметить, на самом верху находится Георгий Александрович. Его первый заместитель — я. В мои обязанности входит также организация обороны полуострова с суши. То есть над вами два начальника — его высочество и ваш покорный слуга. Всех остальных вы не только можете, но и просто обязаны посылать.

— Куда? — не понял Кондратенко.

Я объяснил, навскидку выдав пяток адресов.

— Ясно, — кивнул генерал, — а Смирнов, с ним как?

— Он комендант, — пояснил я, — то есть в его компетенции все, кроме подготовки и проведения боевых действий. А в вашей — как раз это, так что точек пересечения будет немного. Вот и приступайте к открытому оборудованию позиций, уже можно. Да, еще такой вопрос — дивизия Фока. Предлагаю сделать ее запасной, местом, где будут готовиться пополнения и отдыхать отведенные с фронта части. И подумайте, кто сможет ею командовать…

— Судьбу Фока, похоже, вы уже решили? — поинтересовался Каледин.

— Он сам ее решил, еще седьмого числа. Если человек ранен на всю голову, то его надо лечить, двух мнений тут быть не может, особенно у такого гуманиста, как я. Так что в ближайшее же время я этим и займусь, а вы подумайте о судьбе самой дивизии, я не настаиваю именно на своем предложении. Но тут вот какая еще появилась неприятная новость… Японцы могут произвести высадку в ближайшие же дни. Радиус действия нашей авиации они уже знают, так что она будет за его пределами. Я не утверждаю, что это точно, но примите, пожалуйста, меры, чтобы подобное событие не застало вас врасплох.

А в конце февраля Николай ошарашил меня очередным зигзагом своей монаршей мысли. Насколько я понял, в начале войны, да еще не очень удачном, срочно потребовались герои. В нашей реальности на эту роль отлично подошли команды «Варяга» и «Корейца», но тут они были заблаговременно отозваны из Чемульпо и теперь находились у нас. Так что героями было решено назначить летчиков, ну и меня, как их командира.

О погибших в первом бою восьмерых пилотах уже написали песню. А мне был присвоен титул князя Порт-Артурского, причем не простого, а светлейшего, — вот же фантазия у кого-то разыгралась…

Пришедшему поздравить меня Гоше я сразу пообещал, что непременно оправдаю доверие и прямо завтра же начну застраивать Ляодун потемкинскими деревнями. А что еще прикажете делать светлейшему князю?

— Кстати, — поинтересовался я, — ко мне теперь как надо обращаться — высокопревосходительство или сиятельство?

Некоторое время Гоша с подозрением смотрел на меня, а потом объяснил, что теперь я светлость, а сиятельство — это простой князь или даже вовсе граф.

— Ну вот, — сокрушенно покачал головой я, — опять у вас тут все наоборот! Ведь ясно же, что сиятельство круче светлости — и букв больше, и интенсивность излучения выше…