Вельяминовы. Время бури. Книга первая - Нелли Шульман Страница 60

– Я бы не смогла, – внезапно, поняла леди Кроу, – не смогла бы сохранить спокойствие…, – дослушав министра, она вежливо сказала:

– Я ожидаю к декабрю получить полный отчет о расселении в моем избирательном округе и в других округах, где мы имеем дело со скоплением трущоб…, – лейбористы стали аплодировать. Опустившись на скамью, Юджиния поняла, что краснеет.

Она заставляла себя не думать о Джоне. В Ньюкасле, все оказалось просто. Они пошли наверх, и задернули шторы. Оказавшись в его руках, Юджиния, наконец-то, позволила себе заплакать. Она лежала, уткнувшись лицом в его крепкое плечо. Женщина бормотала:

– Пусть бы Питер вернулся, Джон, пусть бы вернулся…, – у него были сухие, ласковые, горячие губы. Почувствовав его поцелуй, Юджиния, устало, облегченно закрыла глаза.

– Вернется, – слышала она шепот, – я тебе обещаю, милая. Все с ним будет хорошо…, – в комнате пахло дымным, осенним лесом, она распустила узел каштановых волос, старая кровать заскрипела. Юджиния, застонала: «Господи, как долго. Я и забыла, как это бывает».

Герцог предложил пожениться, тихо, без излишнего шума. Однако Юджиния знала, что, в случае брака, ей придется оставить парламентскую скамью. Герцог был государственным служащим, хотя это не афишировалось. Она лежала, перебирая сильные пальцы. Джон улыбался:

– Я все-таки джентльмен, дорогая моя. Но ты права…, – Юджиния обняла его.

Джон, вдруг, сказал:

– Я, в общем, давно такого хотел. Но все, – он повел рукой, – не складывалось. А теперь сложилось, – он поцеловал теплый висок, – надеюсь, до конца наших дней…, – его сердце билось ровно, размеренно. Юджиния, слушая четкие удары, неожиданно, поинтересовалась:

– Давно хотел, говоришь. А чего ты ждал тогда?

– У тебя имелся…, – недовольно отозвался Джон, – прямой потомок Шарлеманя, или как его…, Я всего лишь наследник какого-то римского офицера, сидевшего на стене Адриана и сражавшегося с дикими пиктами. До времен Вильгельма Завоевателя у нас титула не было. Куда мне с ним тягаться? – Юджиния расхохоталась.

В один из ее визитов в Париж, Мишель познакомил тетю с французским графом, вдовцом. Племянник реставрировал его семейные картины.

– Я не смогла встречаться с мужчиной, проводившим больше времени перед зеркалом, чем я сама, – задумчиво сказала Юджиния:

– По тебе видно, что ты перед зеркалом только бреешься. Я тебе новый пуловер куплю, в Лондоне. В старом, – она взглянула на ковер, – моль дырки проела.

– Можно заштопать, – он окунул руки в распущенные, тяжелые, каштановые волосы:

– Старое, оно не всегда негодное, Юджиния…, – она прикусила губу, сдерживая стон.

Юджиния очнулась от голоса кого-то из консерваторов:

– Уважаемая депутат долго и горячо говорила о нуждах своих избирателей. А известно ли уважаемому депутату, что ее избиратели подвергаются опасности, являясь мишенью для отвратительных, антисемитских выходок членов так называемого «Британского Союза Фашистов», где, на первых ролях, подвизается сын уважаемого депутата, мистер Питер Кроу? – консерваторы затопали ногами. Юджиния, сжав зубы, заставила себя поднять голову.

После дебатов, добравшись до кабинета, она попросила секретаря принести крепкого кофе. Консерваторы внесли билль о запрещении ношения униформы гражданскими лицами. Штурмовики Мосли, во главе с Питером, пока что свободно разгуливали по Лондону в черных рубашках. Мистер Адамс, депутат от Лидса, известный антифашист, прямо назвал Питера опасным сумасшедшим.

– Все, как обычно, – Юджиния взялась за почту: «Что Адамс говорил? Мы три года бездействуем, наблюдая появление нового британского фюрера, мистера Мосли, и его правой руки, мистера Кроу».

Сверху лежала телеграмма. Юджиния распечатала ее:

– Дорогие родственники, вчера появились на свет мальчики, близнецы, по шесть фунтов каждый, здоровые и крепкие. Эстер себя отлично чувствует, посылаем нашу любовь…, – телеграмму подписал Давид Мендес де Кардозо:

– Добрался из Маньчжурии, или где он обретался. Успел к родам. Хаим обрадуется, два внука. А у меня, когда появятся? – подумав о Маньчжурии, Юджиния вспомнила, что Наримуне отплывает на следующей неделе в Японию. Лаура, по словам герцога, получила назначение в Токио.

– Они встретятся, – Юджиния закурила папироску, – но бедный Джованни. Италия почти рядом, а теперь Лаура далеко, на краю света…, – Юджиния сама читала почту и отвечала на письма.

Погрузившись в работу, она встрепенулась, когда заскрипела дверь. Леди Кроу поднялась, оправляя бежевый, твидовый жакет от мадам Скиапарелли: «Чем я обязана, сэр Уинстон…»

У него было лицо бульдога, твердое, упорное.

– Я вашему секретарю велел еще две чашки кофе принести. Голова болит, – Черчилль помолчал, – погода меняется. Бабье лето закончилось, – он, неожиданно легко, опустился в кресло.

Юджиния еще никогда не разговаривала наедине с хорошим другом герцога, бывшим членом кабинета министров, а ныне просто депутатом парламента. В бытность Черчилля министром внутренних дел он отдавал приказы о подавлении демонстраций суфражисток, в которых участвовала тогда еще мисс Юджиния Кроу.

Он пил кофе, покуривая сигару:

– У вас подбородок вашей бабушки, леди Кроу. Я имел честь ее знать, когда она еще, так сказать, в отставку не ушла. Вы в то время с плакатами разгуливали, добиваясь предоставления женщинам избирательного права. Ее подбородком железо можно было резать, вашим тоже. Вы сегодня хорошо держались, в Палате, – он стряхнул пепел.

Юджиния вскинула подбородок:

– Добивались, и добились, сэр Уинстон. Вы у меня хотели что-то спросить? – он покачал головой:

– В общем, нет. Считайте, что я пришел сказать вам комплимент, леди Кроу.

У двери Черчилль оглянулся:

– Вам и вашей семье. Вы четыреста лет служите Британии, и, я уверен, будете делать это и дальше.

Он обвел рукой кабинет:

– Здесь, на ваших заводах, и даже, – Черчилль повернул бронзовую ручку, – на континенте, – серые глаза потеплели:

– Мы этого не забудем, обещаю.

Черчилль тихо вышел, Юджиния оперлась на стол:

– Он знает. Джон говорил, что три человека знают, кроме меня, самого Джона и Джованни. Даже король ничего не подозревает. Так безопасней…, – по Лондону ходили слухи, что миссис Симпсон, предполагаемая жена короля, близка с новым послом нацистской Германии, Иоахимом фон Риббентропом. Юджиния присела на край стола: «Знает. Он пришел, чтобы поддержать меня».

Возвращаясь в кабинет, он думал, что политика умиротворения Гитлера, ведущаяся премьер-министром, рано или поздно покажет полную непригодность. Он понимал, что Британии придется выбирать между бесчестием сделки с нацистами, и войной, и она, скорее всего, выберет бесчестие. Остановившись у окна, он посмотрел на серую Темзу: