Сладкая улыбка зависти - Марта Таро Страница 60

Берлин оказался тусклым и скучным. Даже нежная весенняя листва не сделала его лучше. Здесь всё было серым – дома, улицы, вода в реке с шипящим названием Шпрее. Орлова стояла у окна приёмной королевского дворца рядом с Ольгой Черкасской, ожидая аудиенции у принцессы Шарлотты. Судя по лицу княжны, её мысли не слишком отличались от грустных наблюдений Орловой… Серое, серое, серое… Дворец тоже был серым, ветхим и бедным. Вспомнилось прозвище, данное Берлину графом Кочубеем: «Город нищих». Вот уж не в бровь, а в глаз, в наблюдательности Виктору Павловичу не откажешь.

«Сколько времени прошло с нашей последней встречи?» – задумалась Орлова и мысленно посчитала. Оказалось, что больше трёх месяцев.

Они с графом тогда заперлись в комнатушке, отведённой под кабинет обергофмейстерины. Разговор был сложным, но оба прекрасно поняли друг друга, а кое о чём и договорились. Кочубей тогда отправился на Охту инструктировать местного пристава, а Агата Андреевна вернулась к «малому двору», как называли в столице Павловск.

Вдовствующая императрица выслушала её доклад не перебивая, а когда Орлова закончила, спросила о главном:

– Вы уверены, что чёрной магией занималась только Сикорская, и сделала всего лишь две попытки?

– Именно так, ваше императорское величество. Первая жертва камер-фрейлины – Сергей Курский, а вторая – князь Ресовский. Оба – холостяки с большим состоянием и княжеским титулом.

– Чёрная магия в Зимнем дворце? Да это просто скандал!.. А всё от попустительства! В Европе – Крюденер, так и у нас тут же своя ворожея нашлась. Татаринова. Её самое малое – в монастырь запереть, пусть грехи отмаливает, так нет: она на рожон лезет, толпы вокруг себя собирает. Скольких легковерных на свой крючок поймала. И не сосчитать! – рассердилась Мария Фёдоровна. – Мой сын слишком либерально смотрит на такие вещи…

Агата Андреевна молчала. Она давным-давно усвоила, что старой императрице всегда нужны слушатели, но никогда – советчики. Этот разговор не стал исключением: Мария Фёдоровна порассуждала о «провидицах», сектантах и масонах, потом вновь перебрала все изложенные Орловой доводы, по каждому высказала своё мнение и наконец признала, что Орлова не ошиблась: приворотов было два – простой и сложный, и оба удались лишь частично. В первом случае жертву защитила любовь «чистой души», как деликатно выразилась императрица в адрес светлейшей княжны Черкасской; ну а во второй раз всё было ещё проще: преступница приворожила к себе мужчину, не склонного к женской ласке.

– Вот увидите, Агата, сложный приворот выльется во что-то ужасно уродливое. Это всего лишь вопрос времени, – заметила императрица и спросила: – Кочубей сохранит слежку за воровкой?

– Государь распорядился передать дело по принадлежности: охтинскому частному приставу, – аккуратно подбирая слова, отозвалась Орлова.

– Бог с вами, Агата, я не сомневаюсь в преданности Виктора Павловича. Естественно, что он выполнит указание государя. Однако ж пристав не откажется сообщать о расследовании Кочубею?.. Не так ли?

Орлова лишь развела руками:

– Мне это не ведомо.

Похоже, что вдовствующую императрицу её ответ вовсе не впечатлил, раз та потребовала:

– Когда граф станет делиться с вами полученными сведениями, я тоже хочу их знать.

Это уже было приказом, ну, а раз так, то и ответ на него мог быть только один:

– Слушаюсь, ваше императорское величество.

С тех пор от Кочубея не было никаких известий. Агата Андреевна даже стала подозревать, что убийца француженки так и останется неизвестным. Время шло, навалились другие заботы, и Орлова всё реже думала об этом интересном, но уже несрочном деле, к тому же в январе вдовствующая императрица ей сообщила:

– Агата, принцесса Прусская – ваша протеже, так что ехать за ней в Берлин придётся вам.

Государыня имела в виду данную Орловой рекомендацию. Когда решался вопрос, какую из Шарлотт – Уэльскую или Прусскую – выбрать в невесты великому князю Николаю, фрейлина ездила в Лондон и, присмотревшись к наследнице английского престола, сказала твёрдое «нет».

Пришлось Орловой собираться. Ехать в Берлин ей не хотелось, но утешением служило то, что Елизавета Алексеевна предложила в ту же делегацию свою фрейлину Черкасскую.

«Очень удачно», – решила тогда Орлова.

Ольга интересовала Агату Андреевну. Девушка обладала редкой цельностью и душевной силой. Но почему в глазах княжны всё время стояла боль? Для невесты, отбившей своего жениха у соперницы, Ольга выглядела слишком подавленной.

Случай поговорить по душам представился в Варшаве. Вся мужская часть делегации собралась на аудиенцию к великому князю Константину Павловичу, а Орлова подошла к главе делегации – протоирею Музовскому – и сообщила:

– Светлейшая княжна Черкасская доверена моему попечению, и я не могу отвести девицу в такое место, где возникают сомнения в неукоснительном выполнении правил приличия.

Намёк на то, что брат российского императора в открытую живёт с любовницей, был, конечно, довольно жёстким, но Орлова знала, куда бить. Как лицо духовное Музовский не стал спорить и решил дело миром: мужчины отправились во дворец, а женщины – гулять по городу.

Строгое изящество королевского замка и древние дома Старого города, а за углом – барочные дворцы польской знати. Французские платья дам и польские – горожанок. Варшава оказалась пёстрой, яркой и даже кокетливой. Фрейлины гуляли по её улицам и площадям, заглядывали в галантерейные и ювелирные лавочки. Княжна оживилась и впервые за всё время пути на её лице мелькнула улыбка.

– Как хорошо, – признала Ольга. – Солнце светит, весна…

– Ну, конечно же, кто ещё так заинтересован в весне, как вы! – закинула невод Орлова. – Ведь ваша свадьба назначена на июнь?

Ольга мгновенно сникла.

– Свадьбы не будет: в семье моего жениха объявлен траур.

Агата Андреевна посочувствовала, задала кое-какие вопросы и вдруг с изумлением поняла, что княжна точно не знает, умер отец её жениха или нет. Подобный казус можно было списать на то, что Ольга уехала из дома и больше не получает писем, но всё-таки это было странно. Можно ведь и в посольство заглянуть, запрос сделать. Что-то тут концы не сходились с концами. Надо разбираться! С тех по Орлова не спускала с Ольги глаз.