Слон императора - Тим Северин Страница 60

Наша жизнь в Риме шла так спокойно и размеренно, что к началу марта я стал думать, что страхи Аврама по поводу возможных покушений на наше посольство не имеют под собой оснований. Однажды вечером, после приятного солнечного дня, мы с Озриком вернулись домой позже, чем обычно, усталые и со стертыми ногами. Во всех окрестных домах уже закрыли ставни и погасили огни. Вало уже лег спать, наших слуг видно не было, и я решил, что они отправились по домам. Мы с другом разошлись по своим комнатам. Я лег спать в исподнем, так как звездная ночь была очень холодной, и погрузился в глубокий сон без сновидений. Однако через некоторое время меня разбудил лай собак. Я прислушался, лежа в постели. Собаки имелись в нескольких домах, расположенных в Колизее, – и сторожевые, и даже домашние. По ночам они то перелаивались, то выли и частенько мешали всем спать. Но шум, разбудивший меня, был необычным: я распознал характерное тонкое отрывистое тявканье собак, привезенных нами из Каупанга. Подобные звуки они издавали в состоянии крайнего возбуждения. Странным было и то, что лай раздавался совсем близко. Мы всегда запирали собак на ночь в отведенном им помещении, глубоко в коридоре под трибунами арены, и любые звуки, долетавшие оттуда, были чуть слышными. Я решил было, что Вало плохо запер их дверь и они вырвались. Так что я поднялся, накинул кое-какую одежонку, вышел из своей комнаты и открыл входную дверь, чтобы разобраться, почему наши питомцы так нервничают.

Открывшееся зрелище поначалу меня озадачило. Дом, в котором мы поселились, был построен на одной из бывших террас для зрителей, и сейчас я глядел сверху вниз на арену, находившуюся всего в полусотне шагов от меня. Воздух был совершенно неподвижен. Над выщербленной чашей Колизея висела яркая луна в три четверти. Ее холодный свет был так силен, что на рядах зрительских мест напротив меня лежали глубокие черные тени. Белым псам полагалось бы находиться в своей псарне, но вся свора оказалась на песке арены – они неистово лаяли, носились кругами, кидались вперед и поспешно отскакивали от чего-то, находившегося близ высокой противоположной стены арены и невидимого в глубокой тьме. Больше всего происходящее походило на то, что собаки атаковали какого-то чужака. С места, где я находился, было видно, что одна створка тяжелых дверей, преграждавших вход в наш зверинец, распахнута настежь. Мне пришло в голову, что туда забрался вор, намеревавшийся украсть кречетов, и я побежал вниз по ступенькам на арену, чтобы отозвать собак. Но тут в тени что-то шевельнулось. Я остановился как вкопанный, и волосы у меня на затылке поднялись дыбом. Из темноты показался тур. В призрачном свете луны черный силуэт быка казался еще страшнее, чем обычно. Лай усилился мощным крещендо, и один из псов вновь метнулся вперед, пытаясь укусить тура за ногу. Тот резко опустил голову, выставив рога, и мотнул ею в сторону. Вероятно, острый конец рога зацепил пса за бок – он громко взвизгнул и кинулся в сторону. Тур рысцой выбежал на середину арены и остановился там, покачивая из стороны в сторону опущенной головой и высматривая следующую жертву.

– Как это чудовище могло вырваться на свободу?! – услышал я чей-то голос за спиной и, оглянувшись, увидел рядом с собой Озрика. Он мрачно рассматривал происходившее на арене.

– Понятия не имею. Ты не видел Вало? – спросил я друга. Он лишь покачал головой.

По каменному полу громко захлопали сандалии, и появился Протис. Он сбежал по ступенькам с такой скоростью, что чуть не сбил нас с ног, и застыл рядом с нами, с восторженным ужасом глядя на тура.

– Отыщи Вало! – резко приказал я ему. – Нужно придумать, как загнать тура обратно в стойло.

Но тут как раз появился сам сын егеря. Он спускался по лестнице и, как мне показалось, нетвердо держался на ногах.

– Вало, ты здоров? – обратился я к нему.

– Наверно, съел что-то дурное. Но скоро поправлюсь, – ответил тот.

– Как тур смог выйти? – спросил его грек.

Сын Вульфарда уставился на тура, который расхаживал по арене, не обращая внимания на бесновавшихся собак.

– Не знаю. Я запер их всех, как обычно.

Я, наконец, принял решение:

– Вало, отправляйся в кровать. А мы втроем будем караулить здесь, пока не рассветет. Нужно проследить, чтобы никто не зашел на арену и не пострадал. А потом мы придумаем, как заманить тура в стойло.

– А как же собаки? – спросил Протис. – Они-то очень даже могут пострадать!

– Если у них есть хоть капля ума, они сообразят, что не следует лезть к нему на рога, и до утра как-нибудь продержатся, – ответил я.

Едва я успел договорить, как Вало издал странный сдавленный стон. Он глядел на полуоткрытую дверь, за которой должны были спокойно сидеть наши звери. Дверь качнулась, и в проеме появилась бледная тень. Кто-то выпустил на свободу не только тура и собак, но и белых медведей. И один из них собирался тоже выйти на арену.

В это мгновение и без того ужасающая ситуация превратилась в кошмар наяву. Я нисколько не сомневался в том, что нам сейчас предстоит увидеть смертельную схватку между медведями и туром. Ей предстояло в точности повторить те кровавые представления, которые древние устраивали здесь, в Колизее, стравливая экзотических зверей между собой. Кто кого прикончит – тур ли медведей, медведи ли тура, – предугадать было нельзя, хотя я втайне надеялся, что медведи возьмут верх. Моди и Мади были самими ценными из наших животных. Если хоть один из них погибнет или окажется покалечен, потеря будет невосполнимой. С теми животными, которые останутся после этого, дар, полученный халифом от Карла, не будет представлять собой ничего особенного.

Вало кинулся мимо меня так неожиданно, что я не успел даже слова сказать. Он перекинул ногу через невысокий парапет, на мгновение уселся на стенку и не то соскочил, не то свалился на песок. Беспокойство о благополучии медведей заставило его полностью забыть о здравом смысле. Из-за двери высунулись голова и плечи медведя, а затем животное приостановилось и принялось разглядывать происходившее на арене. Разглядев немного подвернутую внутрь лапу, я понял, что это Моди. За ним угадывалось еще какое-то движение, и внезапно появилась морда Мади. Вало бросился к медведям без ничего, даже без дудочки, которой обычно успокаивал их. Ему предстояло одними голыми руками уговорить их вернуться в свое помещение, я с ужасом подумал, что, если им вздумается напасть на него, парень наверняка погибнет.

Но прежде ему еще нужно было добраться до двери. Тур заметил бегущего человека, развернулся и опустил голову. Вало предвидел опасность и кинулся в сторону. Но попытка сына егеря была тщетной. У него не было ни единого шанса проскочить мимо быка и добраться до двери. Он остановился и повернулся к страшному зверю, убившему его отца.

У меня пересохло во рту.

Неожиданно Протис с громким криком оттолкнул меня, одним прыжком перелетел через парапет и, не удержавшись на ногах, упал на колени на песок. Впрочем, он тут же вскочил и снова заорал во все горло и замахал руками, чтобы привлечь внимание тура к себе. Чудовище действительно развернулось к нему. Протис испустил еще один крик, а потом через голову сорвал с себя рубаху и замахал ею перед гигантским быком. Он дразнил страшного зверя, отманивая его от Вало, который, постояв неподвижно ровно столько времени, сколько требуется сердцу, чтобы ударить два раза, со всех ног помчался к медведям.