Источник судьбы - Елизавета Дворецкая Страница 60

Корабли сблизились настолько, что уже можно было рассмотреть лица, и Рерик снял шлем, который надел при виде кораблей.

– Да… Я тебя признал, Хрёрек конунг, – крикнул Кальв. – Мы знали, что ты приедешь.

– Знали? Откуда? – изумился Рерик. – Я сам не так давно знаю, что собираюсь к вам!

– Нас предупреждали. Будешь у конунга, там узнаешь.

Это обещание несколько встревожило Рерика. Однако в усадьбе Хельгелунд все выглядело как обычно. Проплывая между прибрежными островками, где все детство ходил на рыбачьих лодках, Рерик едва верил, что снова видит все это не во сне. Ту, прежнюю жизнь он видел словно сквозь глубокую прозрачную воду. Казалось, он ушел отсюда всего три года назад. Но за это время все так изменилось, как у других не меняется и за тридцать лет. Теперь он особенно ясно понимал, почему в Северных странах так уважают людей, попутешествоваших и повидавших мир. Потому что в путешествии для человека время идет быстрее и он мудреет гораздо сильнее, чем те, кто остается дома – среди тех же лугов, болот и лесов, среди скота и пахоты, за рыбной ловлей, добычей болотного железа, стрижкой овец и вынужден, за неимением настоящих знаний и событий, пробавляться сплетнями, кто сколько трески наловил да кто под чей подол залез. И чем бы ему это ни грозило, Рерик благословлял тот день, когда решился порвать с этой жизнью.

Они были все ближе к дому. Вон камни, где однажды перевернулась лодка и десятилетний Рери чуть не утонул. А вон Гримкелева скала, куда вынесло разбитый корабль Харда Богача, с которого все началось…

На прибрежной отмели, куда приставали корабли, их уже ждали. Здесь собралась целая толпа – население усадьбы Хельгелунд, окрестные рыбаки, кое-кто из соседей бондов. Вон Гейрлауг бонд с хутора Еловый Овраг, все такой же, только постарел слегка, согнулся, а красная рубаха все та же, хоть и полиняла, как ее хозяин. Вон женщина, вроде бы знакомое лицо, но кто же это… Боги, это же Альвдис из Торова Камня – та, что еще в отрочестве случайно лишилась сразу трех зубов и все плакала, что ее никто замуж не возьмет. Кто-то взял, судя по покрывалу и переднику замужней женщины. Ну, да, в женщине зубы не главное. А у тетки Исгерд покрывало короткое – как у вдовы. Стало быть, помер Торберг… Не радостные вести ждут Берга, который налегает на весло и никого на берегу пока не видит…

Все это Рерик отмечал мельком, отыскивая глазами кого-нибудь из собственных родных. Вон они, стоят на высоких камнях, над плечами толпы. Мать, Гудлейв… Боги, как он вырос! Когда они уезжали, это был пятнадцатилетний подросток, довольно крепкий, но еще с совсем детским лицом. А теперь это настоящий молодой мужчина – среднего роста, но широкоплечий и развитый. Лицо его стало жестче, подбородок – тверже, светлые волосы зачесаны назад и красиво вьются на концах. Ладони и запястья рук, по-хозяйски положенных на пояс, тоже стали шире и словно источают силу. За эти три года Гудлейв тоже сильно повзрослел, хоть и оставался дома. Он учился быть конунгом, и, похоже, ему это удалось. Что-то Рагнара лагмана, его воспитателя, рядом не видно. А в прежнее время он уж никак не оставил бы воспитанника в такой важный час.

Но сильнее всего сердце Рерика забилось при взгляде на мать. Издалека казалось, что она все такая же, и Рерик удивился, почему она смотрит на него почти со слезами, а приветственный рог подрагивает в руках. Он не догадывался, что сам изменился за эти три года так сильно, что мать едва узнала младшего сына. А подойдя к ней, Рерик обнаружил, что она стала какой-то очень маленькой – он смотрел на нее сверху вниз, а когда обнял, то ее лицо оказалось возле его плеча. Среди дружины он не так замечал, насколько вырос сам.

Гудлейв тоже обнял его, и они оказались одного роста: Рерик еще раз убедился, посмотрев вблизи, как сильно возмужал двоюродный брат – теперь он просто казался другим человеком.

– А где же Рагнар лагман? – спросил Рерик. – Он жив, надеюсь?

– Я тоже надеюсь на это, – ответил Гудлейв легкой снисходительной насмешкой, которая раньше не был ему свойственна, а теперь, похоже, стала привычной. – Он у себя дома, в Тормархейме.

– Раньше, помню, он везде сопровождал тебя.

– Ну а теперь, слава асам, у него есть время присмотреть за своим собственным хозяйством.

И Рерик понял, что присматривать за собой Гудлейв конунг больше не позволяет.

После всех подошла бабка Рагнхильд, которую раньше скрывали чужие спины – Рерик изумленно ахнул про себя, увидев, что старуха еще жива. И это обрадовало его, как дорогой подарок судьбы, на который он едва смел надеяться. Она еще больше располнела, и морщин на коричневом лице прибавилось, однако из ума старая королева не выжила и смотрела по-прежнему пытливо.

– Ну, привет! – буркнула она и сморщенным кулачком толкнула внука в грудь. – Добрался наконец! Давненько мы тебя поджидали.

– Это ты нагадала, что я скоро приеду? – Рерик вспомнил, что родичей кто-то предупредил заранее.

– Нет, не я, если так уж хочешь знать. Здесь завелись такие гадальщики, что я рядом с ними – старый сношенный башмак.

– Ну что ты, фру! – Рерик все-таки обнял старуху, хоть и она и показывала всем видом, что вовсе не рада этому. – Я помню, еще тогда, после смерти Ингвара, ты предрекла, что мы оба будем конунгами.

– И что? Вы оба стали конунгами?

– Харальд стал. А я… намерен стать. А мои намерения обычно осуществляются. Я уже убедился в этом.

– Надеюсь, ты не намерен стать конунгом Смалёнда? – с той же снисходительной насмешкой, но прохладно осведомился Гудлейв. – Предупреждаю, это место уже прочно занято.

– Если бы я хотел стать конунгом Смалёнда, то стал бы им еще три года назад, – Рерик тоже положил руки на пояс. Младший брат, похоже, приобрел привычку заноситься, и нужно было сразу показать ему, что Рерик сын Хальвдана – не бедный родственник, приехавший проситься на зиму. – Но если мне и придется спихнуть кого-то с насиженного места, то не своего родича.

– Ну, как вы? Как Харальд? – Фру Торгерд утирала глаза краем покрывала. – Мы слышали, он женился? У него уже есть дети?

– Детей нет пока, – ответил Рерик, с трудом удержавшись, чтобы не добавить «и жены больше нет». – Я все расскажу.

– О! – вдруг охнула фру Торгерд.

Ее взгляд застыл, упираясь куда-то в грудь Рерика. Он удивленно опустил глаза и заметил блеск Золотого Дракона, до того скрытого под плащом.

– Он… Ха… – осевшим голосом забормотала фру Торгерд, не решаясь выговорить имя старшего сына. Ведь если к ней приехал младший с родовыми амулетом на груди – что они добыли Золотой Дракон, она знала от Вемунда и прочих участников франкского похода, тогда же вернувшихся домой, – это значит… Это значит…

– Харальд жив, мама, не волнуйся, – подавляя вздох, пояснил Рерик. – С ним ничего плохого не случилось. А Золотой Дракон… просто он теперь у меня. Я тебе все расскажу. Потом…

– В самом деле, не годится набрасываться на гостей с расспросами, даже не покормив. – Гудлейв улыбнулся. Он тоже заметил гривну и теперь смотрел на нее и на Рерика гораздо уважительнее. – Даже бродяг сначала кормят, а потом уж спрашивают о новостях. А тем более родичей! Пойдемте в усадьбу. Как бы то ни было… – Он пристально взглянул в глаза Рерика. – Ты всегда можешь рассчитывать на мое гостеприимство, Рери. Ты отомстил за моего отца. Этого я никогда не забуду.