Агент полковника Артамонова - Борис Яроцкий Страница 6

— Две единицы стрелкового оружия системы Бердан и мой личный револьвер, — ответил начальник экспедиции.

— Предъявите карабины.

Пришлось распаковывать груз. Таможенник переписал номера карабинов.

— Желаете пересчитать патроны?

— Вы же ими торговать не будете? — улыбнулся турок.

Такой любезности со стороны турецкой таможенной службы Фаврикодорову не могла привидеться даже во сне. У волонтера, воевавшего на бастионах Севастополя, бравшего турецкого офицера в плен, ненавидевшего извергов башибузуков, закралось было подозрение: а не их ли агент капитан Артамонов?

Подозрение усилилось, когда офицер объявил при всей команде, что он сегодня отправляется в Константинополь. Болгарин подумал: видимо, на доклад. Правда, все остальные члены экспедиции так не подумали. Большинство, те геодезисты, с которыми он работал в Орске в хронометрической экспедиции, а затем на Балканском полуострове, измерял дугу меридиана от Измаила до острова Кандия.

В той экспедиции были исправлены многие пограничные карты. По данным съемок в Санкт-Петербурге был составлен и отпечатан каталог этих карт. О нем знали геодезисты. Это был их совместный многомесячный труд.

Но ничего этого не знал Константин Фаврикодоров. И поэтому он, с трудом скрывая чувство ярости, спросил своего начальника прямо:

— Николай Дмитриевич, вы — турецкий шпион?

Первая мысль, которая пришла в голову капитану, принять эти слова как оскорбление, тут же возмутиться и отказаться от услуг проводника. Но секунду повременил, изменил решение. Коль болгарин так подумал, значит, в действиях начальника экспедиции он уловил тревогу: не сдаст ли его русский капитан в руки турецким жандармам?

— Откуда вы взяли, что я турецкий шпион?

— С вами подчеркнуто любезно обращаются. А я-то знаю, как они ненавидят русских. И этого не скрывают. Зайдите в мечеть, послушайте, о чем нараспев говорит мулла. Каждую суру заканчивает проклятьем в адрес неверных, то есть русских. Уже детям втолковывают: Россия — вечный враг Турции. И болгарских детей тому же учат. А вам улыбаются.

Брата-болгарина можно было понять.

— Константин Николаевич, вы меня заставляете выдать вам служебную тайну. Я имею поручение своего правительства встретиться с султаном Абдул-Азизом и от имени канцлера вручить ему каталог уточненных карт.

О том, что в Константинополе капитану Артамонову предстоит встреча с султаном Оттоманской империи, был осведомлен только командующий Одесским военным округом. Он создавал благоприятные условия для экспедиции.

В Варне задолго до прибытия парохода «Стефан» знал начальник гарнизона, что плывущий на «Стефане» русский капитан, наделенный дипломатическими полномочиями, получил приглашение в столицу Оттоманской империи. Там его примут высшие особы двора. Офицеры гарнизона, узнав такую новость, недоумевали: капитану — и такая честь!

Отплыл Николай Дмитриевич на военном корабле. Это был малый монитор — броненосная канонерская лодка «Муни-Зафр» с двумя орудиями на носу. Потом она будет входить в Дунайскую военную флотилию, но уже с четырьмя орудиями, и наделает много неприятностей нашим понтонерам.

Отшвартовались в полдень. По словам капитана, неплохо говорившего по-русски (в плену побывал), в Константинополь придут в полночь.

— Днем при выходе из Босфора город покажется вам сказкой «Из тысячи и одной ночи». Одних минаретов там больше, чем на небе звезд, — бахвалился командир канонерской лодки. Он стоял босиком на железной раскаленной палубе, показывая свою выносливость.

Босиком ходили по палубе и матросы. От лучей палящего солнца их головы спасали красные косынки. Палубу ежечасно окатывали забортной водой, но в трюмах и в машинном отделении жара стояла адская.

На корабле был единственный пассажир, и он держал фасон. Русский капитан был при полной парадной форме. Сапоги не снимешь — не положено. Единственно, что себе позволил, — расстегнул тужурку. Горячий ветер притронулся к мокрой, хоть выжми, нательной рубахе.

«Эх, сюда бы прохладные волны Невы! Окунуться бы!» — мечтательно подумал Николай Дмитриевич. Будет что рассказывать Евгении Михайловне.

На палубе под брезентовым тентом командир корабля угощал гостя из России красным, как матросские косынки, арбузом. Казалось, что арбуз пахнет матросским потом. На удивление пассажира арбуз был холодным.

— Как вам удается охлаждать? Даже за бортом градусов тридцать, — спросил гость. — Это в крепости можно добыть студеную воду.

— И кораблю это крепость, — улыбчиво произнес турок, но на вопрос почетного пассажира так и не ответил.

В Константинополь прибыли уже при солнце. Над городом висела прозрачная дымка. С минаретов доносились вопли, похожие на вой голодного зверя.

Было время утреннего намаза.