Белая волчица князя Меншикова - Оксана Духова Страница 6

Во времена своей юности Япет часто страдал из-за собственного дара, сурово расплачиваясь за умение проникать в самые дальние уголки мира теней.

– Смерть, – прошептала Марта. – Смерть, что придет с Озера…

– Значит, смерть… Я тоже чувствовал ее. Я предупрежу великого бога Ларифура, он усилит охранные заклятия.

Марта молчала. В этой пустой каморе, не имевшей, казалось, никакого отношения к Храму со всеми его церемониями, она почувствовала себя заживо возложенной в роскошный саркофаг, и жажда обрести воздушные легкие крылья, спокойную радость воли все нарастала и нарастала в ее душе.

Япет легко коснулся рукою ее лба, отогнал напряжение. А потом заговорил, лишь бы утешить:

– Слышал я, что говорят о тебе, будто в целительстве ты лучше своего учителя.

– Может и так. Это лишь его заслуга, – отозвалась Марта.

Япет удовлетворенно кивнул головой. Он хорошо воспитал свою ученицу, передал ей все свои знания, тайные и явные. Но он всегда знал, что она достигнет неизмеримо больших высот.

И день такой приближался. Марте не о чем было спрашивать Япета, он научил ее всему.

– Прислушивайся к голосам знаков небесных, – прошептал Япет.

Горькая улыбка скользнула по ее губам.

– О, не бойся, – вздохнула Марта. – Что еще остается Богине Судьбы, Волчьей Богине, как не прислушиваться к шепоту знаков, как не вынюхивать чьи-то следы на стезе Жизни?

Япет вздохнул. Страх, что проник сейчас к душе богини, постепенно начинал передаваться и ему…

Боги развлекались. Огромный зал Храма Странствий сиял от света бесчисленных факелов, оглушенный речами и смехом. С наступлением ночи с небес хлынули потоки дождя, освежающего душу и радующего сердца.

С Озера подул легкий ветерок.

Марта вздохнула полной грудью. Она покинула праздник и сейчас задумчиво бродила по галерее. Вроде бы, все было хорошо. Но темная, мрачная угроза начала пульсировать вдруг в ее голове, в ушах раздался пронзительный звон. Богиня увидела Аната.

– Наверное, мне это снится, – проворчал Анат.

– Что снится? – негромко спросила она.

– Ты, Марта. Конечно же, ты.

Потухший факел вдруг вспыхнул с новой силой, огонь затрепетал на ветру.

Аната на галерее не было. И быть не могло.

Но все же она видела его.

Музыка, голоса, грохот живого праздника, шум Великого Вращающегося Озера – все внезапно смолкло в ночи.

Марта почувствовала обжигающий холод медальона на груди и очнулась.

И в эти минуты под Храмом Странствий, вольно парившим в небе, задрожала земля, всколыхнулось Великое Озеро. Земля содрогалась и стонала, словно огромный, смертельно раненый волк.

Марта дико вскрикнула и взмахнула рукой, прогоняя видение – лицо Аната.

– Это знак! Следует прислушиваться к голосам небесных знаков и предзнаменований! ТЫ несешь всем нам гибель!

Марта отвернулась и опустилась на колени. Пронзительная боль тут же вгрызлась ей в сердце. Откуда-то с земли долетали испуганные крики борейцев.

Но богиня как будто выпала из своего времени и пространства.

А лицо Аната продолжало смотреть на нее в равнодушных ночных небесах.

– Хочешь быть моей царицей? Здесь и сейчас, на земле, морях и на всю оставшуюся нам вечность?

– Нет, – Марта впервые дала однозначный ответ. Ее голос был подобен дуновению ледяной белой пустыни.

– Почему? – губы Аната мелко дрожали. – Почему, Марта, скажи мне, почему?!

Она пристально смотрела в глаза ночного видения.

– Разве ты не слышал голоса Земли, Анат? Не слышал голоса ночи? Из этой ночи, нашей общей ночи, ничего не родится, ничего, что осталось бы в воспоминаниях радостью, а не страхом.

Далекий Анат застонал в отчаянии. О, как же хорошо он знал вот эту Марту. Уходя в себя, она перестает быть собой.

Анат, враг белых вещунов, знает Марту лучше остальных.

Никто другой не сможет узнать ее лучше, чем он.

Никогда!

Землетрясение закончилось, не причинив вреда борейской земле. Но краткий миг паники убил веселое настроение богов. Ночь почти отшагала намеченный ей путь, когда Япет почувствовал новые толчки.

Это были очень легкие судороги и почти неслышное рычание боли.

– Все наши Силы и вся наша Власть теперь не спасут нас, – прошептал Япет горестно.

Ночная птица пролетела мимо него, заполошно размахивая крылами и испуская пронзительные крики. Япет подумал: может, содрогания земного нутра передались небесам?

Когда на рассвете Марта проснулась, ей показалось, что смерть распростерла свои холодные крылья прямо над храмом. Скоро должно взойти солнце, но вместо радости Марта почти физически ощущала присутствие Смерти в Храме Странствий. У нее был запах, форма, голос, едва слышный, но явственный. Казалось, стоит лишь протянуть руку, и коснешься прохладного тела Погибели. В волосах богини запуталось льдистое, враждебное дыхание, усыпившее всю Вселенную и едва-едва оживший солнечный свет.

Марта долго лежала неподвижно. В маленькой келье Храма, в которой им с Танатой довелось заночевать, было нестерпимо холодно.

Марта подошла к Танате.

Сестра спала неспокойно и напряженно.

Тринадцатая Богиня ласково погладила сестренку по головке.

И вышла из кельи.

Под Храмом, закутанное в белесое марево, спало Великое Озеро. Марта бросила на галерею взгляд и беззвучно ахнула: там крались почти бесплотные, но угрожающе-реальные тени в кожаных доспехах.

Тут проснулась Таната, и Марта вернулась в келью.

Богиня прижала палец к губам, наклонилась над свернувшейся в уголке служительницей Храма и легонько тронула ее за плечо.

– Вставай! Отпавшие проникли в Храм. Ты знаешь тут все входы и выходы. Беги и предупреди воинов богов! – горячо зашептала она. – Беги!

Подскочила к Танате, решительно подхватила ее и побежала вслед за служительницей по коридору.

Пронзительный крик внезапно вспорол тишину. Служительница ахнула, а Марта, крепко держа сестру за руку, бросилась к винтовой лестнице.

Этот крик мог принадлежать лишь богине Лиут, их матери.

Последняя ступенька. Марта замерла на мгновение. Верхняя галерея Храма тонула в ленивом утреннем свете. Только ветер резвился в ней, праздновал свой вольный праздник.

Марта толкнула младшую сестру себе за спину и приблизилась к покоям богини печали. Лиут лежала на широком ложе.

Глаза богини были широко распахнуты навстречу утру и… безжизненны. Узкий ручеек крови еще струился из перерезанного горла. Лиут была мертва, а в покоях спокойно хозяйничал человек, принесший ей смерть.