Королева легионов Афины - Филип Гриффин Страница 6

— Какую прическу ты сделаешь сегодня, Урсула? Уберешь волосы назад или зачешешь на пробор?

— Я еще не решила, но, думаю… — Она замолчала и украдкой бросила взгляд на молодую женщину.

— Что? — оживились Бриттола, тут же наклонившись вперед.

— Наверное, я разделю их на пробор.

Бриттола засветилась от радости. Повернувшись к ней, Урсула не смогла сдержать широкой улыбки. Ее темно-голубые глаза светились радостью.

— Это значит, что мне не понадобится мой золотой с ониксом гребень. Хочешь заколоть им волосы, Бриттола?

— Ой, а можно? — Девушка радостно захлопала в ладоши, но потом заставила взять себя в руки. — Ну только если он никому не понадобится.

Урсула взяла Бриттолу за руки. Будучи шестнадцати лет от роду, Бриттола оставалась самой младшей из девушек, на полных три года младше Урсулы и Пинносы.

— Ох, ну где же авангард? — пробурчала Саула, когда какофония звуков с улицы на мгновение затихла. — И где Константин? ^[11] Почему он пропустил вперед солдат? Почему он не шествует впереди, как римские полководцы?

— Его солдаты — это его слава, вот он ими и гордится, — отозвалась Урсула с другого конца залы, рассматривая отрез тонкой ткани. — Он всегда говорит: «Кто больше всех работал, имеет больше прав на отдых». Это его убеждение, и поэтому он всегда выводит на парад своих солдат, а потом идет сам. Они идут за ним только на поле боя. И, кроме того… — Она обернулась и перехватила задумчивый взгляд Саулы. — Он же британско-римский полководец.

— Да не Константина она хочет увидеть, Урсула! — закричала в ответ Марта. — Она не может дождаться авангарда, а особенно одного молодого центуриона по имени…

— Марта! — крикнула Саула и дернула сестру за рукав, требуя, чтобы та замолчала. В ответ Марта взъерошила ее соломенного цвета волосы. Тогда Саула, схватив гобеленовое покрывало, набросилась на Марту, грозясь ее придушить. Девушки так расшумелись, что Урсуле пришлось наградить их строгим предупреждающим взглядом. Только тогда они с неохотой утихомирились и, насупившись, словно дети, получившие суровый нагоняй, вернулись на свой наблюдательный пост.

После долгой паузы Марта наклонилась к Сауле и сказала:

— Обожаю парады. Мужчины на них всегда выглядят такими красавцами! Есть ли в империи другое зрелище, вселяющее в сердца такую гордость за нее?

— Особенно если учесть, что почти все эти молодцы не женаты и могут составить тебе прекрасную партию! — добавила Саула, легонько ткнув Марту в ребра. — Учти, не я одна так думаю!

Они захихикали. Марта оглянулась, чтобы посмотреть, не наблюдает ли за ними Урсула, и, увидев, что та полностью поглощена разговором с Олеандрой, приложила сложенные ладони к уху Саулы и прошептала: «Хотела бы я быть сегодня рабыней в банях!»

Они обе громко расхохотались.

— Ну, пожалуйста! — запротестовала Кордула. Марта и Саула обе показали Кордуле языки и снова выглянули в окно.

— Смотрите! — крикнула вдруг Саула. — Знамена полководца!

Урсула вскочила, тут же забыв о том, чем только что занималась.

— А Конст…

Она запнулась, покраснела, но, быстро спохватившись, спросила:

— А Константин едет впереди?

Бриттола пробежала мимо Урсулы и встала в оконном проеме, тут же оказавшись на виду у шумевшей внизу толпы:

— Да, там Константин или кто-то другой, удостоенный не меньшего почета.

С места, где стояли Марта и Саула, было лучше всего видно, что происходило вдоль стены замка. Обе старательно тянули шеи, чтобы разглядеть все получше. Глазастей всех оказалась Марта:

— Я вижу голову ведущей лошади! Это… это…

— Геронтиус, ^[12] — разочарованно протянули они в унисон, когда увидели крупного, коренастого мужчину.

— Вот ведь уродливый, толстый бык! — прошипела Саула.

— Постойте! Там, рядом с ним еще один человек! — крикнула Бриттола. — Нет, два! Они едут втроем, бок о бок! А в центре… Констант! ^[13] Константу отдают больше всего почестей!

Урсула закрыла глаза и с облегчением вздохнула. И в это же мгновение толпа у стен замка увидела императора и взревела приветственными воплями.

— Так, так, так, — Кордула подошла к Бриттоле сзади и зашептала ей на ухо. — Констант становится очень популярным.

— Это потому, что он — красавчик! — крикнула Бриттола через плечо.

— Правда, и Урсуле надо быть с ним очень осторожной! — Они засмеялись. — А Константин делает успехи. Приятно видеть, что его сын тоже возмужал. Ему нужны будут силы, чтобы завершить дело отца.

— Что ты имеешь в виду?

— Армию и ее реформу. Ты еще слишком мала и не помнишь, что, когда мы были беззащитны…

— Ох, Урсула! Иди скорее сюда и посмотри! — с восторгом перебила ее Бриттола. — Констант и Константин едут рука об руку, отец и сын, оба — настоящие герои, как Филипп и Александр! Твой Констант — в зените славы! Ну, посмотри же, Урсула, пожалуйста! Ты будешь так гордиться!

— Урсула! — прозвучал густой, ясный и хорошо знакомый голос с улицы. Так мог говорить только их протектор, Константин. — Выйди на балкон, принцесса! Дай своему народу посмотреть на тебя! Выходи! И другие девушки тоже! Не надо прятаться! Отбрось неуместные приличия, выйди и поприветствуй нас вместе со своим отцом. Пусть Констант увидит свою возлюбленную невесту! И пусть все почувствуют, что мы наконец-то вернулись домой!

Марте и Сауле не нужно было повторять приглашение. Они откинули занавес, за которым прятались, и вывели Кордулу с Бриттолой на балкон. Толпа встретила их восторженными криками. Легионеры тоже приветствовали четырех благородных девушек одобрительными возгласами.

Бриттола занервничала от смущения.

Крики замерли, и все затихли в ожидании. На балкон медленно вышла Урсула. Она была выше остальных, ее голову окружал ореол белокурых волос, свободно спадавших на плечи. Казалось, что своим присутствием она освещает весь балкон. С тех пор как год назад армия ушла в поход, Урсула расцвела и сейчас представляла собой воплощение света и спокойствия. Уверенный взгляд темно-голубых глаз излучал достоинство власти — как у ее матери, любимой народом королевы Рабации. Как только она появилась, толпа взорвалась приветственными криками с удвоенным восторгом.

Урсула благодарно улыбнулась подданным и перевела внимательный взгляд на Константа. Ее возлюбленный изменился за время похода. Возмужав, он лишился мальчишеских черт и повадок. Его руки держали повод коня крепко и уверенно, а легкая поросль на скулах превратилась в густую черную бороду, как у отца. Обветрившаяся кожа потеряла юношескую нежность, придавая Константу вид закаленного сражениями воина. Теперь в его улыбке было больше знания и уверенности, чем вопросов.