Нежное Сердце - Карл Фалькенгорст Страница 6

Долго еще стоял Белая Борода, напоминая мраморную статую античного борца. Взгляд его неотступно следил за убегающими буйволами, как бы преследуя побежденного неприятеля и как бы желая окончательно уничтожить его. Но когда стадо совершенно исчезло в лесу, он почувствовал упадок сил; тело его как будто налилось свинцом, ноги окоченели, руки тяжело повисли и судорожно обхватили разряженное ружье; он отчетливо слышал в груди биение сердца, кровь медленно текла по жилам, глаза заволакивало, на лбу выступил холодный пот.

Однако он не упал и стоя очнулся от забытья.

Перед ним стоял Лео. Не сон ли он видел? Белая Борода снял шляпу и отер со лба капли холодного пота. Он передал Лео уже ненужное ружье и улыбнулся, потому что только теперь ясно осознал свое спасение: он был цел и невредим.

С радостным чувством он двинулся дальше; он сам не сознавал, что в нем происходило, и не слышал, что ему говорил Лео.

Он узнал это только впоследствии, когда взглянул в зеркало: он поседел в тот ужасный момент, когда взглядом побеждал буйвола.

Теперь он в самом деле стал Белой Бородой.

Под баобабами наши охотники опять устроили маленький привал. Белая Борода сделал изрядный глоток из фляжки и за простой трапезой опять оживился. Он весело шутил с Лео и бранил негодного изменника — Акку, отрекомендовавшегося перед уходом Красной Змеей.

Но желание охотиться на буйволов у него на сегодня пропало. Он ни за что не согласился бы сейчас опять пойти на зверя.

Он хотел возвратиться в серибу Гассана и уже мечтал о том, как приятно будет уснуть после полного приключений дня, в который ему пришлось возиться и со злобным карликом, и с ядовитой змеей, и с целой дюжиной буйволов.

Белая Борода встал; Лео последовал за ним, взял свое копье, прислоненное под деревом, ягдташ и ружье. Белая Борода нес винтовку, которую он вновь зарядил и осыпал ее при этом упреками за то, что она сегодня так позорно изменила ему.

Путь к серибе был близкий. Вскоре путники достигли возделанных полей, засеянных фасолью и индийским просом. Около дороги кое-где возвышались исполинские египетские смоковницы; местами пейзаж оживлялся группами пальм и тенистых тамариндов, попавших сюда не случайно; не ветер и не птицы занесли сюда их семена. Белая Борода знал, что значит присутствие этих деревьев: для него это были печальные признаки ужасного прошлого, земные руины когда-то цветущих селений.

На том месте однообразной равнины, где теперь возвышались группы деревьев, много лет тому назад находились деревни туземцев; эти деревья были посажены хлебопашцами, отдыхавшими под ними после тяжелого, трудового дня. Вместе с деревьями росло благосостояние прилежного племени.

Но вот двинулись с севера вверх по Нилу недобрые гости, арабские и турецкие торговцы слоновой костью. Так они называли себя, но они торговали не одной белой слоновой костью, а и черным товаром, т. е. занимались ловлей и продажей невольников. Эти разбойничьи орды нападали на мирные селения и похищали не только имущество, но и людей, уводя в рабство мужчин и женщин, мальчиков и девочек, пока не опустели, наконец, деревни и не исчезли с лица земли хижины. Теперь на этом месте, когда-то столь счастливом, остались одни зеленеющие деревья, безмолвными свидетелями того, что и здесь когда-то жили и страдали люди.

Еще какие-нибудь четверть часа, и они должны были подойти к роще, за которой уже виднелась сериба Гассана. Сегодня без всякой опасности можно было проходить этой дорогой, потому что хищник, так часто заграждавший ее раньше, злой буйвол, лежал убитый у озера в лесу, оставленный на съедение гиенам и коршунам.

И Красной Змее принадлежала честь освобождения страны от этой кары, а не ему Белой Бороде-Нежному Сердцу!

Но можно ли верить змее? Не есть ли она мать лукавства и лжи? Чу! Что это вдруг хрустнуло слева в кустах? Что выходит так на широкую поляну? Действительно, это он — кровожадный буйвол; ноздри его раздуваются, глаза горят; он бешено бьет хвостом и взрывает копытами землю. Спокойный вечерний воздух дрожит от его яростного рева. Его не укротишь взглядом, он с бешенством бросается вперед… Да, это действительно мнимо умершее чудовище.

Но Белая Борода уже приготовился: щелкнул курок, — и зычный рев быка слился с отрывистым звуком выстрела. Послышался удар пули, но чудовище осталось невредимо и секунду спустя бросилось вперед.

Белая Борода поспешил укрыться за толстым стволом дерева и снова зарядил винтовку.

Но где же Лео?

Он бросил ягдташ и ружье и, вооруженный только крепким копьем, ожидал среди дороги разъяренного буйвола. Он не хотел отставать от своего хозяина, не оробевшего перед целой дюжиной буйволов.

Стройный негр был похож на торреро из мадридского цирка. Жаль только, что публикой ему служили одни обезьяны и попугаи на вершинах деревьев и что на этой арене нельзя было заслужить шумных аплодисментов.

Лео подпустил зверя на близкое расстояние, потом неожиданно сделал скачок в сторону и нанес ему копьем сильный удар в шею. Копье засело так крепко, что обратившийся в бегство буйвол увлек с собой и борца, и оба повалились в густой кустарник. Буйвол пытался было вскочить, но раздался второй выстрел из винтовки Белой Бороды; на этот раз пуля попала в сердце.

Лео давно вскочил и торжественно наступил ногой на шею побежденного наконец чудовища. В его глазах сияла гордость, и когда Белая Борода с похвалой протянул ему руку, он сказал спокойно:

— Теперь ты видишь, Белая Борода, как охотятся бари!