Центурион - Саймон Скэрроу Страница 6

— Вот, значит, какие прелести преподносит нам жизнь. — Макрон, вытянув перед собой ноги, с улыбкой припал спиной к стене «Изобильной Амфоры» — корчмы, где имел обыкновение бражничать. — Наконец-то я получил назначение в Сирию. И знаешь что, Катон?

— Что? — шевельнувшись, приоткрыл глаза его товарищ.

— Отрадно, что она складывается именно так, как я и предугадывал. — Макрон, зажмурившись, блаженно подставил свое обветренное лицо ласковому солнцу. — Хорошие вина, женщины по вполне сходной цене, которые умеют тебя как надо ублажить, прекрасная погода без дождей. Библиотека, и та здесь приличная.

— Вот уж не думал, что ты пристрастишься к книгам, — хмыкнул Катон.

Последние месяцы Макрон в основном утолил свою эпикурейскую жажду [7]и развил у себя интерес к чтению. Увлекали его в основном пошловатые комедии и эротика, но это ведь тоже какое-никакое, а чтение, и кто знает, может, это приведет его к постижению и более серьезных материй.

— Пока меня здесь все устраивает, — признался с улыбкой Макрон. — Так бы жизнь шла и шла. Теплый климат, жаркие женщины. Знаешь, после того похода в Британию кельтов я готов не видеть всю свою оставшуюся жизнь. Ни единого.

— Вот уж что верно, то верно, — с чувством фыркнул центурион Катон, припоминая сырость и промозглые туманы над синеватыми болотами, через которые они с Макроном пробивались в составе Второго легиона, осваивая то самое недавнее приращение империи, будь оно неладно. — Хотя летом там не сказать чтобы так уж худо.

— Летом? — скептически удивился Макрон. — Это ты о толике погожих дней между тамошней зимой и осенью?

— Ничего, ничего. Несколько месяцев похода по пустыне, и те времена в Британии покажутся тебе сущим блаженством. Прямо-таки элизиумом. [8]

— Всяко может статься, — вздохнул задумчиво Макрон, припоминая их прошлое стояние на границе Иудеи, среди знойной пустоши. Воспоминание он предпочел отбросить. — Ну а пока подо мной когорта, жалованье префекта и перспектива приличного отдыха прежде, чем нам снова рисковать жизнью и конечностями от имени сенаторов и римского народа, — перефразировал он с усмешечкой святые для каждого римлянина литеры SPQR. [9]— К которому, между прочим, относит себя и этот коварный лукавец Нарцисс.

— Нарцисс?

При упоминании личного секретаря императора Клавдия Катон сел прямо и обернулся к другу.

— Что-то от него ответа до сих пор нет, — сказал он, понизив голос. — А ведь он уже должен был прочесть наше донесение.

— Ну да, — пожал плечами Макрон, — и что?

— А то. Как, ты думаешь, он поступит с проконсулом?

— Кассием Лонгином? Да никак. Ничего ему не будет. Свои следы Лонгин спрятал достаточно тщательно. Четких свидетельств, позволяющих уличить его в измене, нет, и, можешь быть уверен, он сделает решительно все для демонстрации своей преданности императору — особенно теперь, когда знает, что за ним прислеживают.

Катон как бы невзначай оглядел сидящих за соседним столом и, подавшись к Макрону, вполголоса сказал:

— Учитывая, что это нас с тобой Нарцисс послал следить за Лонгином, сомневаюсь, чтобы проконсул в случае чего пролил слезы по нашей кончине. Нам надо соблюдать осторожность.

— Убить нас он все равно не убьет, — отмахнулся Макрон. — Было бы слишком подозрительно. Так что расслабься, Катон, все идет прекрасно. — Согнув в локтях руки, он чуть отвел от стены плечи и с уютным зевком сунул ладони под голову.

Секунду-другую Катон поглядывал на друга, досадуя, что тот не в полной мере осознает опасность, какую может представлять собой Кассий Лонгин. Несколько месяцев назад проконсул Сирии запросил передать под свое начало три дополнительных легиона, якобы для противостояния растущей угрозе восстания Иудеи. С эдакой силищей за спиной Лонгин мог представлять для императора недюжинную опасность. Катон имел стойкое убеждение, что Лонгин собирается посягнуть на императорский трон. Во многом благодаря Макрону с Катоном мятеж тогда оказался подавлен прежде, чем успел охватить всю провинцию, и Лонгину ни к чему стало иметь под собой три дополнительных легиона. При этом было ясно, что такой властолюбец, как Лонгин, едва ли спустит тем, кто разрушил его алчные устремления, и какое-то время — на протяжении нескольких месяцев — Катон жил в опасении мести со стороны проконсула. Но теперь проконсул в самом деле оказался перед растущей угрозой, на этот раз со стороны Парфии, противостоять которой он сейчас мог лишь силами Третьего, Шестого и Десятого легионов с приданными им вспомогательными когортами. А если война разразится в восточных провинциях, то для борьбы с парфянами понадобится каждый, кто только может носить оружие. Катон вздохнул. Забавно: угроза из Парфии оборачивается даже на пользу. Она хоть как-то отвлечет внимание проконсула от мыслей о мести… — по крайней мере пока. Катон осушил чашу и прислонился к стене, озирая город.

Солнце клонилось к горизонту, поигрывая бликами на черепичных крышах и куполах Антиохии; свет постепенно убывающего дня придавал небу персиковый оттенок. Центр этого города — как и большинства тех, что подпали под владычество Рима (а до него греков, наследников завоеваний Александра Македонского), заполняли общественные здания, какие можно встретить во всех концах империи. За величаво-надменными колоннами храмов и портиков открывалась панорама красивых городских особняков, а дальше тянулись трущобы приземистых, с плоскими крышами обиталищ бедноты. Воздух на этих улицах веял всей гаммой запахов скученного человеческого жилья; именно здесь коротали свободное от службы время солдаты. Катон же с Макроном предпочитали относительный комфорт «Изобильной Амфоры», которая, находясь слегка на возвышенности, овевалась всеми дышащими на город ветрами — что гораздо приятнее.

Всю середину дня друзья просидели за вином, и в густой летней теплыни Катон впал в расслабленную дремоту. Весь этот месяц они неустанно муштровали свою вспомогательную когорту — Вторую Иллирийскую — в огромном учебном лагере у стен Антиохии. В чине префекта таким количеством людей Макрон командовал впервые и был настроен, чтобы его солдаты держали себя на высоте: маршировали быстрей, сражались смекалистей и упорней, чем любая другая когорта на всем востоке империи. Задача Макрона осложнялась тем, что почти треть личного состава у него составляли новобранцы, поступившие взамен тех, кто выбыл из строя в битве при Бушире. И с той поры как армия была приведена в повышенную готовность, все командиры когорт буквально прочесывали местность в поисках кандидатов, которые бы довели вверенную им центурию или манипул до должного уровня. В то время как Катон отвечал непосредственно за муштру когорты и донимал снабженцев насчет необходимого провианта и снаряжения, Макрон исхаживал побережье — от Пиерии до Цезарии — в поисках подходящих рекрутов. В эти свои странствия он прихватывал десяток самых дюжих своих воинов и сигнум когорты. В каждом городишке или порту Макрон захватывал себе местечко на местном форуме и толкал речь перед сборищем скучливой или, наоборот, не в меру ретивой мужской публики, без которой, как известно, не обходится ни одна городская площадь на просторах империи. Громким бравурным голосом он сулил им всем без разбора завидное довольствие, приличное жалованье, исправное пропитание, полную приключений жизнь, а если доживут, так перед отставкой еще и римское гражданство в награду за — смешно сказать — какие-то двадцать пять лет армейской службы. При некоторой подготовке они обретут такой же представительный и мужественный вид, как у тех воинов, что стоят сейчас за ним, их командиром. По окончании речи к нему начинали тянуться желающие попытать солдатского счастья, и Макрон отбирал из них самых подходящих, отсеивая слабосильных, тугодумов и староватых. Поначалу набор шел неплохо, но на протяжении своего странствия Макрон обнаружил, что его то и дело опережают другие офицеры, умыкая у него из-под носа самых лучших и годных. Но и при этом по возвращении в когорту он приводил с собой людей достаточно, чтобы довести численность до нужного уровня и обучить их до того, как пора будет выступать в очередной поход.