Шевалье де Мезон-Руж - Александр Дюма Страница 6

Морис, оставшись наедине с молодой женщиной, на какое-то мгновение почувствовал себя смущенным. Боязнь оказаться обманутым, притягательность чудесной красоты, смутные угрызения, терзавшие его чистую совесть экзальтированного республиканца, боролись в нем, когда он собирался предложить руку своей спутнице.

— Куда вы идете, гражданка? — спросил он.

— Увы, сударь, довольно далеко, — ответила она.

— И все-таки…

— В сторону Зоологического сада.

— Хорошо, пойдемте.

— Ах, Боже мой, сударь, — сказала незнакомка, — я прекрасно осознаю, что затрудняю вас, но если бы не происшедшее со мной несчастье и не подстерегающая на улицах опасность, поверьте, я никогда не стала бы злоупотреблять вашим великодушием.

— Но, сударыня, — сказал Морис, который наедине с незнакомкой забыл лексикон, предписанный законами Республики, и вернулся к нормальному человеческому языку, — как же так получилось, что вы оказались одна в этот час на улицах Парижа? Посмотрите, сейчас, кроме нас, нигде нет ни души.

— Сударь, я вам уже говорила, что была с визитом в предместье Руль. Я ушла в полдень, ничего не зная о том, что происходит, и

возвращалась также в полном неведении о происходящем: все эго время я провела в довольно уединенном доме.

— Да, — прошептал Морис, — в каком-то особняке, в какого-то логове аристократа. Признайтесь, гражданка, что вслух вы просите меня о помощи, а в душе насмехаетесь над тем, что я вам ее оказываю.

— То есть как это? — воскликнула она.

— Конечно. Вам служит проводником республиканец. И вдобавок — республиканец, изменивший своему делу.

— Но, гражданин, — живо возразила незнакомка, — вы заблуждаетесь, я не меньше вас люблю Республику.

— В таком случае, гражданка, если вы такая добрая патриотка, вам нечего скрывать. Откуда вы идете?

— О, сударь, пощадите! — воскликнула незнакомка.

И столько было в этом слове «сударь» глубокого и целомудренного стыда, что Морис подумал: все это связано с личными чувствами и переживаниями.

— Несомненно, эта женщина возвращается с любовного свидания, — пробормотал он.

Он почувствовал, как от этой догадки, непонятно почему, сжалось его сердце.

После этого он замолчал.

Тем временем ночные пешеходы достигли улицы Веррери, повстречав на своем пути три или четыре патрульных отряди, которые, благодаря паролю, беспрепятственно их пропускали. И только при объяснении с офицером последнего патруля, возникли сложности.

Тогда Морис добавил свою фамилию и адрес.

— Хорошо, — сказал офицер, — с вами все в порядке, а вот гражданка…

— Эта гражданка?

— Кто она?

— Это… сестра моей жены.

Офицер пропустил их.

— Так значит, вы женаты, сударь, — прошептала незнакомка.

— Нет, сударыня. Почему вы так решили?

— Вы могли бы сказать, что я — ваша жена, — ответила она смеясь.

— Сударыня, — сказал в свою очередь Морис, — слово «жена» священно, и его нельзя произносить просто так. А я даже не имею чести быть знакомым с вами.

На этот раз незнакомка почувствовала, как сжалось ее сердце, и промолчала.

Они как раз шли по мосту Мари.

Молодая женщина все убыстряла шаг по мере того, как они приближались к конечной цели путешествия.

Миновали мост Турель.

— Ну вот, мы, кажется, в вашем квартале, — сказал Морис, ступая на набережную Сен-Бернар.

— Да, гражданин, — ответила незнакомка, — но именно здесь мне особенно нужна ваша помощь.

— Сударыня, вы запрещаете мне быть нескромным, и в то же время вы делаете все возможное, чтобы раздразнить мое любопытство. Это неблагородно. Доверьтесь мне, хоть немного. Мне кажется, я заслужил ваше доверие. Не удостоите ли вы меня чести узнать, с кем я говорю?

— Вы говорите, сударь, — ответила незнакомка, — с женщиной, которую вы спасли от угрожавшей ей огромной опасности, и которая будет благодарна вам за это всю жизнь.

— Я не требую так много, сударыня, будьте менее благодарны, но откройте ваше имя.

— Это невозможно.

— Однако, если бы вас привели на караульный пост, вы бы назвали его.

— Нет-нет, никогда! — воскликнула незнакомка.

— Но тогда бы вас отправили в тюрьму.

— Я была готова ко всему.

— Но ведь тюрьма сейчас…

— Это эшафот, я знаю.

— И вы бы предпочли эшафот?

— Измене. Назвать свое имя — это было бы изменой!

— Я вам уже говорил, что вы заставляете меня играть странную для республиканца роль!

— Вы играете роль благородного человека. Вы встречаете несчастную женщину, которую оскорбляют. Вы не относитесь к ней с презрением, несмотря на то, что она может оказаться простолюдинкой. И поскольку ее вновь могут обидеть, чтобы оградить ее от беды, вы провожаете ее до убогого квартала, где она живет. Вот и все.

— Да, вы правы. Да, я мог бы в это поверить, если бы не видел вас и не говорил с вами. Но ваша красота и речь выдают ваше происхождение. Именно ваша изысканность столь странная при вашем наряде и в этом убогом квартале, свидетельствуют, что за этой столь поздней прогулкой кроется какая-то тайна. Вы молчите, ну что же, не будем больше об этом. Далеко еще до вашего жилища, сударыня?

Они как раз вышли на улицу Фоссе-Ссн-Виктор.

— Видите тот маленький темный дом, — спросила незнакомка Мориса, указывая рукой на дом, расположенный за стенами Зоологического сада. Когда мы дойдем до него, мы расстанемся.

— Хорошо, сударыня. Приказывайте, я ведь здесь для того, чтобы вам повиноваться.

— Вы сердитесь?

— Я? Нисколько. Впрочем, какая вам разница?

— Для меня это много значит, я хочу попросить вас еще об одной милости.

— Какой?

— О сердечном и искреннем прощании… прощании с другом!

— Прощании с другом? О! Это слишком большая честь, сударыня. Очень странный друг, от которого подруга скрывает свое имя и дом, где живет, из опасения увидеть своего друга еще раз.

Молодая женщина опустила голову и ничего не ответила.

— Впрочем, сударыня, — продолжал Морис, — если я проник в какую-то тайну, не сердитесь на меня. Я не стремился к этому.