Кладоискатель и доспехи нацистов - Юрий Гаврюченков Страница 6

Со всем остальным у моих напарников обстояло не лучше. Все-таки следопытами Боря с Эриком были не «черными», а скорее «зелеными» и к походной жизни не приспособленными. Правда, оба отличались трудолюбием и неприхотливостью — весьма ценными для археолога качествами. К тому же были весьма целеустремленными, у других бы давно опустились руки. Расчистка площадки — работа тяжелая и, на первый взгляд, безрезультатная.

Мы срыли у кургана вершину и далее производили выборку грунта сужающимися книзу уступами. Образовалась неширокая траншея, прорезающая холм насквозь. Пока я не знал, насколько нам еще придется углубляться, и намеревался произвести шурфовку, чтобы получить представление о дальнейшем объеме работ.

Костер горел неохотно. Дрова злобно щелкали, плевались искрами. Едкий синий дым стлался над землей, словно прижимаемый недвижным тяжелым воздухом. Откуда-то издалека эхо доносило приглушенные хлопки выстрелов. Следопыты отправились поохотиться со стареньким Бориным дробовиком. Ходили каждый день, патронов пока хватало. Я же предпочитал греть свои кости. От холода и постоянной сырости по утрам давали о себе знать суставы.

За зайчиков и птичек, впрочем, можно было не волноваться. До сих пор добычей друзья обрадовать меня не сумели. Так что, чем бы дитя не тешилось… Охота была для них неплохим способом развеяться. К тому же экологически безвредным.

Минут через двадцать, хрустя валежником, к костру подошли бравые промысловики. Сразу стало понятно, что в их компании зверюшки находились в полной безопасности.

— Ну, добытчики, — встретил я их, — что ужинать будем?

— Сконструируем что-нибудь из консервов, — виновато улыбнулся Боря.

— Опять впустую прошлись?

— Дичь хитрая пошла. Прячется фирменно.

— Зато такое озеро нашли, — восхищенно известил Эрик, присаживаясь на бревно рядом со мной.

— Какое?

— Совсем мертвое, — Эрик описал ладонями плоский круг. — Чистое, ровное как зеркало, ни всплеска на нем. Рыбы, по-моему, совсем нет, утки тоже не садятся, даже камыши не растут. Круглое. И черное.

— Фирменное, — подтвердил Боря, садясь и прислоняя ружье к бревну.

Новгородские леса изобилуют колдовскими местами, где все время преследует ожидание близкого чуда. Наш курган тоже стоял на таком участке: заросли волчьей ягоды, густой ольшаник, барсучьи и лисьи норы на возвышенности, сочные цветы вороньего глаза. И лепечущий шелест осин на отвесном берегу мчащей серебристую воду широченной Меты. Здесь как-то сразу перестаешь сомневаться в существовании нечистой силы. Присутствие русалок и леших оказывается так ощутимо, что начинаешь совсем по-иному оценивать происходящие явления природы, будь то гроза или ветер. И с пронзительной ясностью, всей душой понимаешь языческую Русь. И принимаешь древние верования предков.

— Завтра начнем шурфовать, — сообщил я компаньонам.

— Это как? — помедлив, словно поначалу не отважившись спросить, поинтересовался Боря.

— Будем рыть ямы, исследовать землю по глубине. Может быть, на что и наткнемся. Если повезет.

— Должны, — заверил Эрик. — На карте точно обозначено. В эсэс же не дураки сидели.

Казалось, он успокаивает самого себя. Мне бы тоже не хотелось, чтобы многотонная масса вывернутого грунта была перелопачена впустую. Насыпной холм над могильником оказался невысоким, метров шесть-семь, но объем земли был большим. Ее отвалы по сторонам раскопа обезобразили пейзаж.

— Скоро узнаем, — рассудил я.

— Немецкие документы не лгут, — Эрик говорил с таким апломбом, будто всю жизнь работал с немецкими документами.

Боря хмыкнул и посмотрел на ладони:

— Хотелось бы верить, — и перевел взгляд на располовиненный курган.

— Поедим, да на боковую, — сказал я. — Перед грядущими свершениями я рекомендовал бы как следует выспаться.

Боря охотно кивнул. Он научился внимать моим предложениям, какими бы абсурдными они поначалу ни казались. Например, мне с трудом удалось убедить напарников копать в перчатках. Эрик послушался, а Боря смирился с этой необходимостью не сразу. В перчатках было жарко, под них набивалась земля. Однако к вечеру интенсивной работы вздулись волдыри, которые наутро лопнули от первого прикосновения к черенку. Выяснилось, что призывы беречь руки оказались вовсе не беспочвенными, но было поздно: ладони мокли и кровоточили. Это заметно сказалось на производительности труда — она уменьшилась на треть. Солдату нельзя натирать ноги, а археологу руки. На несколько дней Боря вышел из строя и занимался хозяйством. Хорошо, что не занес инфекцию. Теперь ладони подзажили. Мозоли покрылись коркой, которая лопалась и болела, напоминая обладателю о пользе мудрых советов более опытного товарища.

— Давайте готовить ужин, — тотчас согласился Боря.

— А может быть, устроим завтра день здоровья? — перебил Эрик. — Если уж отдыхать, так отдыхать как следует, а, Илья?

— Что ты предлагаешь делать? — спросил я.

— Сходим на озеро, прямо сейчас. Разожжем костер, там и поужинаем.

— Сыро, — сказал я. — Холодно.

— А мы спальники возьмем, веток нарубим, водяра еще есть. Фирменно будет, отвечаю!

— А отсыпаться будем днем в машине? — дурацкое словечко из Бориного лексикона раздражало меня.

— Найдем время. А днем можно будет покопать, — принялся упрашивать Эрик. — Когда еще представится такая возможность!

— Какая? — нехотя обронил я. — Да и зачем?

— Интересно же!

— Ему романтики захотелось, — засмеялся Боря.

— Озеро-то необычное. А вдруг потом такой возможности не будет, — нетерпеливо заерзал на бревне Эрик. — Что, если завтра мы что-нибудь такое найдем?..

— И после задерживаться здесь уже не станем, — докончил я его потаенную опаску.

— Вот-вот, — признался он, помедлил в поисках свежих доводов и добавил: — Заодно пальцыу Бори подлечатся.

Кажется, в данном обществе я не обладал непререкаемым авторитетом.

— Как руки? — спросил я.

— Болят, — сразу же откликнулся Боря. Тут я его понимал.

— Далеко ваше озеро? — сдался я.

— Близко, совсем рядом, — заюлил Эрик. — Пятнадцать, ну, от силы, двадцать минут ходьбы.

— Ладно, черт с вами, — я пихнул ногой кучку тлеющих углей, оставшуюся от костра, — объявляю завтрашний день Днем здоровья. Работать не будем. Ты, Боря, лечись, а ты, романтик, удовлетворяй свое любопытство. Можешь еще в Лужу нырнуть для полноты ощущений.

— Будет фирменно, — на радостях поддержал Боря, и я опять скривился от совдеповского словечка.

Лужей мы окрестили загадочный водоемчик метра два в диаметре и мелкий на вид, похожий на небольшую лужицу, оставшуюся после дождя. На самом деле я в ней чуть не утонул, пытаясь измерить глубину. Лужица, похоже, была бездонной. Во всяком случае, ольховая жердь длиной в два моих роста свободно погружалась вместе с рукой и могла идти в таком темпе сколь угодно дальше.