Тайный брат (сборник) - Геннадий Прашкевич Страница 59

«…грязь и кровь пропитали шерстяную рубашку. Лицо брата Одо страшно побагровело, от этого шрам на шее казался совсем белым.

– Отпусти их… – Брат Одо хотел поднять руку, но сил на это ему не хватило.

Ганелон поднял взгляд на испуганных крестьян.

– Коня оставьте во дворе, – приказал он.

И спросил:

– Где вы подобрали брата Одо?

Крестьяне переглянулись, испуганно сжимая в руках смятые красные шапки.

– Мы нашли его лежащим на пыльной дороге. Наверное, он скакал со стороны Барре. Он говорит, в Барре пришли солдаты.

Ганелон отпустил крестьян и с болью наклонился над братом Одо.

Почувствовав взгляд, брат Одо медленно растворил глаза. Даже это потребовало от него немалых усилий. Но вот странно, зеленые, круглые, близко посаженные к переносице глаза брата Одо были полны не только страдания, они были полны еще и торжества. Истинного торжества! Еще никогда брат Одо так сильно не походил на Христа с барельефа, украшающего наружную заднюю стену Дома бессребреников. Даже брови, взметенные вверх страданием, округлились.

– Потерпи, – ласково сказал Ганелон, разрывая пропитанную кровью рубашку. – Ты сильно разбился. И добавил, экономя силы раненого: – Молчи, молчи. Сам вижу. Это обломок стрелы. Кто ее выпустил?

– Это еретики. Я сам обломал древко стрелы. – Горячечное дыхание брата Одо опалило Ганелона. – Еретики убили отца Валезия.

– Они убили папского легата?

– Разве отец Валезий не говорил, что дело Христа не преуспеет до тех пор, пока один из нас не пострадает за веру? Теперь святой отец Доминик может торжествовать. – Брат Одо опять попытался улыбнуться, но и на этот раз улыбка у него не получилась. – Теперь у праведников и подвижников развязаны руки. Великий понтифик отдаст земли еретиков отличившимся. Праведники и подвижники уже в деле, и гнезда проклятых еретиков горят по всему Лангедоку.

– А конники мессира де Монфора?

– Они уже в Барре. И конники, и сердженты, – горячечно выдохнул брат Одо. – А с ними папский легат Амальрик. Он неистов в вере. Он просит никого не щадить, даже раскаявшихся. Если они лгут, сказал легат, повешение явится наказанием за их обман, а если говорят правду, казнь искупит их грехи. Господь милостив. Замок Процинта тоже горит. Говорят, одноглазого еретика барона Теодульфа убило горящим бревном, сорвавшимся с крыши. Людей барона Теодульфа выводят из замка босыми, накинув каждому петлю на шею.

– Аминь. – Ганелон перекрестился.

Брат Одо долго и странно смотрел на него.

Рябое лицо брата Одо явственно посерело, и все же это еще не был признак смерти, скорее только признак ее приближения. Поглядев на Ганелона, брат Одо благодарно сомкнул веки.

– Ты торопился ко мне?

На мгновение глаза брата Одо вспыхнули.

На мгновение в его зеленых, уже затуманенных приближением смерти глазах вспыхнуло прежнее неистовство. То самое, с каким он всегда упорно выискивал гнезда ереси, то, с каким он всегда неустанно стравливал друг с другом врагов Святой римской церкви, то, с каким он служил блаженному отцу Доминику, истинному ревнителю веры. Но силы брата Одо кончались.

– Ты потерпишь? – спросил Ганелон. – Я попробую остановить кровь.

– Не надо, – одними губами выговорил брат Одо. – Ты должен спешить. Возьми мою лошадь, тебе следует быть в Барре.

– Но ты сказал, что там паломники.

– Это так…

– Тогда почему еретики не бегут из Барре?

– Потому что вокруг выставлены заставы. Папский легат Амальрик призвал убить всех! Ни один еретик не должен выйти за стены города. Папский легат приказал убивать всех без разбора. Господь узнает своих.

– Что мне делать в Барре, брат Одо?

– Забери монаха Викентия. Если потребуется, забери его силой. Спрячь грешного монаха в Доме бессребреников. У нас есть тайные подвалы, ты знаешь. Если потребуется, посади монаха на железную цепь, пусть продолжает работу над «Великим зерцалом». Труд Викентия – это часть Дела, брат Ганелон.