Миротворец - Андрей Величко Страница 59

Через день меня известили, что итальянский король внял голосу рассудка и отдал необходимые распоряжения о всемерном способствовании интернациональному миротворческому отряду, прибывающему в Падую для оказания помощи по поддержанию нейтралитета. А десятое апреля началось с вылета почти пятисот бомбардировщиков, одновременно с чем заговорили мощные немецкие пушки и наши реактивные минометы, и только из-за их грохота и воя не слышно было рокота прогреваемых танковых двигателей.

Утром десятого апреля майор Мэнсфилд Камминг и его спутник, капитан Уильям Моэм, проснулись рано, с рассветом. Их поезд, тронувшись от станции Загорье в сторону Любляны, вдруг дернулся, лязгнул сцепками и встал. Капрал, посланный разузнать, в чем дело, вернулся и сообщил, что паровоз выведен из строя угольной миной и отремонтировать его в поле невозможно. Комендант эшелона формирует отряд с целью добыть в Любляне новый паровоз, однако…

– Достаточно, – прервал Моэм капрала. – Мэнсфилд, вы слышите?

Вопрос был риторическим, гул самолетов усиливался с каждой минутой. Капитан взял бинокль, некоторое время изучал небо на западе, после чего повернулся к майору.

– Их там д-десятки, – мрачно сообщил он, – это русские «Выхухоли». И, хотя они летят и не к нам, я бы отошел от эшелона, больно уж з-заманчивая цель.

Капитан слегка заикался, что становилось особенно заметным, если он волновался.

– Что это может быть, Уильям, поделитесь соображениями, вы же фронтовик, – попросил майор.

– Если через полчаса мы услышим вой ракет, то это г-генеральное наступление русских, – пояснил капитан, – и к полудню тут будут их танки. Надо думать, что делать дальше. Вариантов всего два. Можно идти на восток, но тогда надежды выбраться из Австрии становятся д-довольно призрачными. Однако по опыту русского наступления в Польше я могу сказать, что между передовыми ударными частями и следующей за ними обычной пехотой всегда есть разрыв, который порой достигает двадцати километров. Да и пехота не очень утруждает себя охотой на мелкие группы, для этого у русских есть с-специальные части, но они подойдут только на второй или третий день. Во всяком случае, так нам удалось вырваться из Польши. Однако… Капрал, узнайте, что там хочет делать этот идиот!

Через пять минут капрал доложил капитану:

– Комендант эшелона, как старший по званию, приказал построить пассажиров поезда, сформировать из военнослужащих сводный отряд и принять меры для отражения возможного нападения противника.

– Это не просто идиот, – скривился Моэм, – это анацефал! Н-не знаю, кто здесь будет первым, самолеты или танки, но и тех и других очень порадует в-выстроившееся вдоль путей почти невооруженное подразделение. Мэнсфилд, у вас в поезде осталось что-нибудь ценное? Например, п-продовольствие. В общем, жду вас пять минут, и надо уходить, пока не стало поздно.

– Почему мы не пошли по дороге, а лезем в эту проклятую гору? – спросил часа через три окончательно выбившийся из сил Камминг у Моэма, который хоть и не объявлял себя старшим группы, но явно им стал.

– Привал, – скомандовал капитан, глядя на взмокшего майора и капрала, который хоть выглядел и получше, но ненамного. – П-почему, говорите, не пошли? Прислушайтесь.

Действительно, тишину весеннего леса вдруг нарушил далекий звук двойного выстрела – «р-рах, р-рах!», а за ним еще один, одиночный, но более сильный и гулкий – «б-бумм!».

– Дуплет – это самоходное орудие «диарея», – пояснил Моэм, – а одиночный выстрел сделал тяжелый танк «крыса». И если легкие танки, то есть русский «тигр» или немецкая «двойка», еще могут действовать в составе небольших п-подразделений с локальными задачами, то эти машины применяются только большими массами, причем на направлении главного удара. А тут не так уж много дорог, чтобы эта осталась пустой. Так что нам надо переждать проход основной массы русской техники и мотопехоты в таком месте, куда они точно не сунутся и где им нечего будет обстреливать. Вот здесь, например. Располагайтесь основательно, господа, я не думаю, что сегодня у нас получится п-продолжать путь. Капрал, вскройте одну банку консервов. Огонь, разумеется, мы разводить не будем.

Вскоре со стороны дороги, которую не было видно с места стоянки, послышался рев танковых моторов. Еще через полчаса снова раздались двойные выстрелы «диарей», только теперь гораздо более близкие, а чуть погодя – автоматные очереди, которые, однако, быстро стихли.

– Вот так, – резюмировал Моэм, – оборона, организованная нашим г-героическим полковником, задержала русских ровно на семь минут. Они даже не стали вызывать самолеты.

– Сэр, а это точно русские? – усомнился капрал. – Вроде бы их автоматы имеют несколько другой звук.

– Старые автоматы, те, с какими они воевали еще в Ч-черногории, – да. Но у них появились и новые, под почти винтовочный патрон, вот их мы и слышали. Кстати, такое вооружение только у лучших русских частей, которые они называют ветеранскими. Вот уж с этими-то мне п-приходилось встречаться в Польше, и ни малейшего желания повторить это сейчас у меня нет.

Против воли капитану тут же вспомнился польский городок Овчары недалеко от австрийской границы, куда небольшая группа англичан, вырвавшихся из охваченных восстанием районов, приехала на вдрызг укатанном французском грузовичке, который там и развалился окончательно. Казалось, что все уже позади, они среди своих, а завтра вообще будут в Австрии… Но тут вдруг один за одним загрохотали знакомые «р-рах, р-рах», и близкий разрыв буквально обрушил на англичан стену домика, из которого они каким-то чудом успели выскочить. Потом еще один, после чего с трудом поднявшийся на четвереньки оглушенный капитан вдруг увидел прямо перед собой прущую по середине улицы русскую самоходку. Она пронеслась мимо, обдав Моэма запахом горячего железа и горелой солярки. За ней бежали русские солдаты. И тут очнувшийся лейтенант Флетчер вдруг встал и, на ходу пытаясь открыть клапан кобуры своего «бульдога», сделал шаг вперед. Невысокий, чернявый и горбоносый русский солдат ощерился, затем почему-то на ломаном английском рявкнул: «Твой кролик написа́л! [5]» и сделал молниеносный выпад штыком. Потом скользнул взглядом по капитану, убедился, что тот без оружия, и побежал догонять свою самоходку. А Моэм тупо смотрел на труп лейтенанта и тщетно пытался понять, при чем тут какой-то кролик…

Весь день со стороны дороги, проходящей у подножия горы, где расположились трое англичан, доносился шум моторов, но к вечеру он стих. Капитан сказал, что в путь надо двигаться утром, а пока предложил поспать в чем-то вроде шалаша, который соорудили они с капралом. Может, у кого-то и получилось заснуть в эту ночь, но только не у майора Камминга. Мало того что он мерз, так ему еще непрерывно чудилось, будто из леса к ним подкрадываются казаки. Он даже предложил установить дежурство, но Моэм отмахнулся:

– Находясь в шалаше, мы гораздо менее заметны, – объяснил он. – А если русские вдруг непонятно зачем начнут прочесывать лес, так они нас найдут независимо от наличия часового. Причем спящих возьмут в плен, а часового, скорее всего, убьют.