Имперский раб - Валерий Сосновцев Страница 58

Моряки тихо переживали гибель соотечественников. На шхуне была стальная дисциплина. Потому все молчали. Но молчать – не значит перестать размышлять. Двое из команды корабля – помощник капитана и матрос так и делали. Их каждого по-своему поразили события последних дней.

* * *

Помощник капитана шхуны «Параллель» Джим О’Хил всем представлялся выходцем из маленького ирландского клана. Такого маленького, что его никто не знал. То ли клан был слишком мал, то ли имя было выдуманным. Но молодости, гордости, тщеславия, неудержимой страсти к золоту, власти и интригам его носителю хватало с избытком. Джим никогда не был стеснен принципами, если это касалось выгоды. Поэтому он с легкостью участвовал в любых ирландских смутах. Борьба за идеи свободы понималась им как возможность делать что хочется, а главное тащить все, что могло иметь хоть какую-то ценность. Храбрый, расчетливый, он устраивался всюду недурно. При этом мгновенно менялся сообразно обстаятельствам.

Когда маленький отряд ирландских контрабандистов, в который затесался Джим О’Хил, попал в руки английских солдат, он, не задумываясь, принял изуверское предложение британского офицера Чамбера. Предстояло в обмен на собственную жизнь повесить здесь же на берегу всех своих недавних товарищей. А Джим О’Хил верил только в одно: каждый за себя.

В рассветных лучах недалеко от берега на раскидистом дубе с иссеченными штормами ветками один за другим закачались тела двенадцати ирландцев. Тринадцатый – Джим О’Хил исполнил это деловито, не замечая проклятий бывших своих друзей.

– Готово, сэр! – отчеканил он громко и бодро. Потирая руки, добавил: – А еще говорят, что тринадцать – это чертово число! Пусть дьявол теперь учится правильно считать!..

Даже команда Чамбера смотрела на него с омерзением.

– Это еще не все, мистер О’Хил, ваша служба – впереди. Вам придется исчезнуть, – сказал британский офицер.

Джим побледнел. Офицер ехидно усмехнулся, брезгливо морщась, сказал:

– Не бледнейте, нужно исчезнуть из вида только на время. Я давно о вас наслышан. Вы так умело втираетесь в доверие к бунтовщикам, что вешать вас не выгодно…

Два года Джим О’Хил «трудился» на Чамбера провокатором. Когда того назначили в индийские колонии, он прихватил с собой и Джима О’Хила. Получив в ведение порт в Калькутте, Чамбер устроил так, чтобы О’Хилу присвоили офицерский чин и назначили на судно, служившее для особых поручений. Одновременно Джим оставался осведомителем Чамбера.

Начальник калькуттского порта прихватил с собой на край света еще одного своего человечка. Без таких во всей империи никак не обойтись – ну просто беда!

Этот второй был тоже ирландец и также предал своих товарищей. Испытав шок при виде пытки, он согласился сам стать палачом. Пытал, жег с таким остервенением, что казалось, будто он боялся своих жертв больше, чем они его. Его косматая ярко-рыжая голова, вылезшие наполовину из больных десен длинные зубы, постоянно бегающие белесые глаза заставляли людей невольно морщиться от отвращения. И при всем этом был он таким приставучим, что людям часто приходилось едва терпеть его присутствие. Подлости в нем было с избытком. Больше было, пожалуй, только веснушек на вечно красной коже. Его так и распирало провоцировать и доносить. Чего он всегда боялся – так это разоблачения и расправы. Он знал, что его в конце концов могли выследить на родине непримиримые повстанцы. Поэтому он битый час ползал перед Чамбером на карачках, восхваляя его достоинства и честь джентльмена. Наконец Чамбер, подумав, сказал:

– Знаю, что без такой мрази, как ты, не обойтись даже в аду. Но как ты собираешься мне служить? Что ты умеешь кроме как ломать кости и шеи?

– Как прикажете, сэр!.. Могу и кости, а могу и послушать и увидеть.

– Ну, тогда запишем тебя матросом на судно для особой связи. Будешь доносить мне обо всем и обо всех. Но запомни, Том О’Брин, если узнаю, что отлыниваешь от службы – выдам тебя твоим братьям-ирландцам!

– Все сделаю, что прикажете, сэр! Только не выдавайте!.. – вскричал О’Брин и повалился на пол.

Он обхватил ноги Чамбера и целовал его башмаки. Чамбер, брезгливо вынимая из объятий подлеца свои ноги, одну за другой, взвизгнул:

– Ладно, довольно, иди собирайся!..

* * *

Джим О’Хил был поражен участью британского фрегата не меньше, чем вся команда шхуны. Но если многие смотрели на происшедшее глазами просто очевидцев, то Джим заподозрил неладное. Он рассуждал так:

«Фрегат сигналил нам остановиться. На фрегате знают всю нашу команду как свою. Значит, его послали нам вдогонку. Зачем?

На борту только одна новая птица, видно, важная – это мистер Бирк. С фрегата сигналили с угрозой, относиться она могла только к мистеру Бирку. Не к команде же в самом деле! Почему капитан молчит? Что-то тут нечисто или снова деньги!.. Хотя, деньги тоже грязь. Где они – там и грязь!»

О’Хил нес вахту, и его нервные хождения по юту никого не удивляли. На «Параллели» служили люди на удивление молчаливые. Порой за сутки можно было слышать одни лишь команды. «Какие-то они все неживые», – отметил Ефрем.

Пищу он принимал вместе с капитаном у него в каюте и однажды спросил его:

– Почему у вас такая необычно молчаливая команда, капитан Лерн?

– У нас и судно необычное, мистер Бирк. Мы выполняем только особо важные поручения. Потому и людей подобрали серьезных, бережливых, немногословных… почти непьющих, – ответил капитан Лерн и осушил здоровенный стакан рому.

Ефрем уже успел понять, что капитан шхуны «Параллель» Уильям Лерн был изрядный выпивоха, но дело свое знал и делать его умел.

– Вы знаете, мне нравится, когда на судне слышны только команды. Тогда у матросов нет поводов для ссор, – объяснил капитан.

– Мне тоже хорошо у вас на корабле. Уютно, – польстил капитану Ефрем, как можно радушнее улыбаясь.

Зато неуютно было О’Хилу. Он, естественно, наплевал на интересы и указания Чамбера. Но ему было небезразлично, куда направляется шхуна «Параллель». Если в Лондон – хорошо. Но если к берегам его родины?.. Было ясно, что решение зависело только от этого мнимого или настоящего мистера Бирка. О’Хил беспокойно размышлял:

«И все же почему молчит капитан?.. Не такой уж он пьяница, если заслужил доверие и возглавил такое судно, как наше. Значит, не прост и что-то знает, но скрывает… Что могло стрястись в Калькутте? Без ведома Чамбера фрегат не вышел бы в море… А пираты? Почему они пропустили нас и напали на более сильное судно?.. Почему Бирк приказал не останавливаться, не стал помогать своим?.. Хотя, – это было бы самоубийством…»

Вопросов у Джима О’Хила было много и не было ясных ответов. Пока он сделал, пожалуй, только один вразумительный вывод:

«Так или иначе все упирается в этого мистера Бирка. Коль весь корабль подчинен ему, значит, он владелец чего-то важного. Нужно исхитриться и узнать: чем владеет этот Бирк таким, что за ним гоняются на фрегате?» О’Хил решил выжидать и следить.