Маргарита Бургундская - Мишель Зевако Страница 57

Как бы то ни было, мы можем с уверенностью утверждать, что во Дворе чудес подобным образом мыслили если и не все, то очень многие.

– Я следил за вами, Жан Буридан, Ланселот Бигорн, Гийом Бурраск, Рике Одрио. Я следил за вашими поступками и, даже не будучи с вами знаком, сказал себе: это бунтари, которые рано или поздно окажутся во Дворе чудес, так как рано или поздно весь Париж обрушит на них свою ненависть. Итак, я вас ждал. Будьте гостями Ганса-разбойника. Мой дом – ваш дом…

Ганс широким жестом обвел комнату, в которой находился – все эти шкафы и кресла, добытые за счет грабежей и разбоев; этим жестом он, казалось, охватил не только весь дом, но и весь Двор чудес. Затем физиономия, в глазах которой только-что сверкали хитрые огоньки, помрачнела, и взорам удивленных друзей вновь предстало лицо чудовищного животного.

Ганс неспешно вышел из дома и вернулся в свое жилище, над дверью которого висел огромный кусок кровянистой падали.

* * *

Прошло три дня. Гийом, Рике и Готье играли в кости, ели и пили. Ланселот Бигорн спал.

Буридан расхаживал взад и вперед по Двору чудес, знакомясь с этим удивительным миром, бродил в сумерках по грязным, смрадным темным улочкам. Он видел мрачные логовища, в которых, при свете факелов, на глаза ему попадались странные особи, словно он прогуливался в этот момент среди тех невероятных видений, которые одолевали Данте. Он присутствовал при сценах ужасных оргий, знакомился с обитателями этого отвратительного места, где все было пропитано необъяснимым страхом. Вслед ему смотрели свирепые лица, люди, казалось, явившиеся из другого мира, женщины трагической или отталкивающей красоты. Он говорил с мужчинами, в которых пытался уловить отголосок мыслей, выраженных Гансом.

За эти три дня он несколько раз пытался выйти из Двора чудес, но ему казалось, что мало-помалу вокруг этого жалкого квартала сжимается кольцо оцепления. По соседним улочкам все чаще и чаще проходили патрули, с каждым разом становившиеся все более и более многочисленными, на углах улиц были выставлены часовые. Похоже, решил он, готовится нечто значительное.

Он думал о Миртиль. Он думал о Валуа. Он думал о той женщине, которая была его матерью, и которая, по заверениям Бигорна, была жива. Сотни путаных мыслей вертелись в его голове. Ему безумно хотелось любить и быть любимым.

В одну из ночей Ланселот Бигорн услышал, как Буридан шепчет:

– Граф де Валуа – мой отец! И граф де Валуа сказал мне, что он любит Миртиль!

В нем все кипело от гнева.

Утром четвертого дня, часов в десять, Буридан собрал товарищей, чтобы предложить новую и последнюю попытку. Он уже собирался заговорить, когда дверь открылась и появилась женщина.

– Жийона! – вскричал Буридан, опьянев от радости, сомнения и надежды.

– Да, это я, мессир, – промолвила хитрая старушенция, приближаясь с улыбкой столь же мерзкой, как и она сама.

Буридан дрожал и не находил в себе мужества расспросить служанку Миртиль.

– Господи Иисусе, – продолжала стрекотать Жийона, – с каким же трудом я сюда добралась! В конце концов помог один друг, изображающий из себя однорукого язвенника, – он-то и провел меня сюда… Я узнала, что вы явились на встречу, которую я вам назначила в особняке Валуа, узнала, что к несчастью, удача от вас отвернулась… зато она улыбнулась мне.

– Что ты хочешь этим сказать? – пробормотал Буридан.

– А то, что я сделала то, чего не удалось вам!..

– Значит, Миртиль…

– Я ее вызволила!

– Бежим скорее!.. Друзья… мои дорогие друзья… моя дорогая Жийона!..

– Да не нужно никуда бежать! – воскликнула Жийона.

В этот момент вошел Симон Маленгр.

И Симон Маленгр держал за руку Миртиль!

В следующую секунду влюбленные уже обнимались. В течение нескольких минут в доме слышались лишь счастливые рыдания едва стоящей на ногах девушки, да шумные возгласы Гийома, Рике и Готье.

Буридану и Миртиль казалось, что им все это снится.

Когда юноша немного очнулся от заворожившего его восторга, то попытался поискал глазами Жийону, чтобы поблагодарить ее.

Но тщетно. Жийона и Симон Маленгр исчезли.