Суд офицерской чести - Александр Кердан Страница 57

На офицерских собраниях любой проступок обсуждался открыто, нередко предрешая характер следовавшего затем приказа, хотя протоколов при этом никто не вёл.

А.А. Игнатьев в своей книге «Пятьдесят лет в строю» приводит такой пример. Уходил из полка старший начальник. Офицеры недолюбливали его и не хотели собирать деньги на положенный в таких случаях подарок. Для определения «быть ли подарку» решили применить тайное голосование. Игнатьев заявил, что тайного голосования в военной среде не признаёт. Всякий офицер должен иметь мужество высказаться громко, и лично он в знак протеста отказывается от традиционного подарка, который ему предложат, когда придёт очередь покидать полк.

Полковые традиции тех лет предусматривали известное равенство в отношениях между офицерами независимо от титула. Регламентировало это офицерское собрание. Им избирался суд чести, следивший за частной жизнью офицера и главным образом за выбором невест.

Тот же Игнатьев вспоминает, что собрание потребовало одновременного ухода из полка двух офицеров. Причина: один отбил жену у другого.

Конечно, были среди офицерских традиций такие, которые сегодня вызывают улыбку. Например, по этикету кавалергардам запрещалось сидеть в театре дальше седьмого ряда от сцены. Офицер этого полка должен был уметь выпить десяток фужеров шампанского и остаться в полном порядке. Однако важно другое. У офицерского сословия была своя честь, следовать которой офицеров учили с первых дней службы. «Офицер должен воздержаться от всяких увлечений и от всех действий, могущих набросить хотя бы малейшую тень на него лично, а тем более на корпус офицеров», – говорится в «Заметках об общих военных принципах», опубликованных в «Военном сборнике» 1857 года. Автор «Заметок» писатель Свидзинский отмечает: «Слово офицера всегда должно быть залогом правды, и потому ложь, хвастовство, неисполнение обязательства – пороки, подрывающие веру в правдивость офицера, бесчестят его звание и не могут быть терпимыми».

Так что же есть честь офицера? Внутреннее достоинство, доблесть, честность, благородство души, чистая совесть или простая светская условность?

…Я уходил из архива с чувством, что прикоснулся к чему-то неизведанному, требующему пристального внимания. Уходил с уверенностью, что ещё не раз приду сюда.

Спасибо Вам за это, майор Теплов!

Акт второй

Председатель.…Майор Теплов, вы что-то хотите сказать?

Майор Теплов. Господа офицеры!

Краском. У нас все – товарищи! Господ нет с семнадцатого года!

Неизвестный. Это кто вам сказал?

Замполит показывает Неизвестному кулак.

Майор Теплов. Извините, гос… товарищи… Я хотел сказать…

Командир (Председателю). Если мы каждого члена суда будем представлять таким образом – до утра прозаседаем! Ведите же заседание, нечего устраивать балаган!

Председатель (обращаясь к Неизвестному). Как я понимаю, вы удовлетворены разъяснением, кто такой майор Теплов?

Неизвестный отрицательно качает головой.

Председатель. Вот и хорошо. С остальными членами суда познакомитесь в процессе работы. Заседание суда чести считаем продолженным. (Открывает папку, читает.) Сегодня на товарищеский суд офицерской чести привлекается товарищ Неизвестный. В материалах расследования имеются: служебная и общественно-политическая характеристики, рапорт командира, объяснительные записки. Есть смысл оглашать эти документы?

Первый офицер (громко). Не надо! И так всё ясно.

Замполит. Что вам ясно, что вам ясно? Вам лишь бы домой побыстрей уйти! Вы сами, все знают, дисциплиной не блещете. Помолчали бы!

Первый офицер. Это почему же? Я не хуже других…

Замполит. А все другие – молчат!

Второй офицер (Первому, тихо). Да не связывайся ты! Что, замполита не знаешь? Читал газету и читай. Молчи, раз тебя не касается… А то на следующем суде вместо Неизвестного сидеть будешь!

Командир. Председатель, что вы здесь демагогию разводите? Читайте объяснительную, которая у вас имеется, и всё тут!

Председатель (читает). Объяснительная записка суду офицерской чести от старшего наряда по поддержанию общественного порядка в районе ресторана «Солнечный» сержанта милиции Достовалова о факте получения травмы гражданином Шариком…

Доктор. Собакой, что ли?

Председатель. Да нет, это фамилия у дружинника такая – Шарик! Уж кто-кто, а вы, доктор, это знаете не хуже меня – вместе в травмпункт ездили. Зачем же передёргивать?

Командир. Сколько мы ещё отвлекаться будем!..

Афганец. Товарищ командир, мы же должны спокойно во всём разобраться! Тут судьба человека решается.

Начальник отдела кадров (себе под нос). Решается, да не вами!..

Замполит (умиротворяюще). Конечно, конечно, давайте решать все вопросы без спешки, демократичным путем. Для этого и собрались, чтобы показать, что судьба товарища Неизвестного нам всем не безразлична…

Назначенный (подхватывает). От лица офицерской общественности хочу заметить…

Третий офицер. А кто тебя уполномочивал от лица общественности говорить?

Второй офицер (тихо). Была бы общественность, а уполномоченный всегда найдётся…

Председатель (стучит ручкой по графину). Товарищи офицеры, мы отвлеклись. Прошу внимания, зачитываю объяснительную записку подсудимого. (Читает.) «С утра…»

Травма

С УТРА моросил дождь. Ближе к полудню, словно устав, перестал. Но солнце так и не выглянуло. Небо, задёрнутое завесой косматых туч, казалось, повисло на верхушках деревьев, на электрических столбах. Воздух был пропитан влагой, как губка.

Жидкая грязь, хлюпающая под сапогами, промокший насквозь бушлат, скользкий черенок лопаты в руках, и только одна мысль: поскорее закончить нелёгкую, изматывающую работу.

Ефрейтор Коваль вместе с сослуживцами оборудовал полевой автопарк целинного взвода. Работа близилась к концу. Оставалась самая малость – установить флагшток. Василий попытался поднять длинную железную трубу, но в одиночку не сумел. Крикнул товарищам:

– Мужики, подсобите! – и, когда подбежавшие солдаты ухватились за флагшток, стал заводить его нижний конец в вырытую лунку.

Вот тут-то и случилось непредвиденное: между флагштоком и проводами высоковольтной линии, пересекающей парк в том самом углу, где проводились работы, возникла электрическая дуга. Двух солдат, державшихся за флагшток повыше Коваля, отбросило в сторону, а ефрейтор, приняв на себя основной разряд, рухнул на траву…

Таким его и увидел командир взвода старший лейтенант Жуйков, прибежавший на место происшествия…