Флибустьеры против пиратов Карибского моря - Леонар Дюпри Страница 57

– Я знаю, что многие буканьеры считают себя мирными людьми, но когда приходит война, она затрагивает всех. Я стою здесь перед вами не для того, чтобы уговаривать. Многие из присутствующих прибыли со мной и верят мне. Но я знаю, что каждый день из леса выходят новые буканьеры, чьи лагеря уничтожены, а товарищи погибли. Неужели вам не хочется отомстить? Так вот, я знаю, как это сделать больнее всего – отбить у испанцев Тортугу! И я это непременно сделаю с вами или без вас. Я специально прибыл для этого из Франции. Многие из старых флибустьеров должны помнить меня. Я жил на Тортуге и вместе с ними ходил в успешные походы на Кубу, Пуэрто-Рико и Москитовый берег. Так записывайтесь в мою команду, и вы станете героями, о которых будет слагать легенды вся Вест-Индия!

Большинство собравшихся слушали пламенную речь дворянина из Франции с открытыми ртами, завороженно наблюдая, как тот помахивает своей шляпой с белыми перьями невиданной птицы. Никто из этих полуграмотных, диковатых людей, в том числе и мы с Франсуа, не могли себе даже представить, что можно так умно и красиво говорить. Поэтому выступления Фонтене всегда имели огромный успех и были подобны настоящему театральному спектаклю, в конце которого всегда срывали овации. Люди приходили и послушать, и поглазеть, поскольку таких платьев, как у Фонтене, не часто встретишь на Сан-Доминго. Крики собравшихся подтвердили решимость присутствующих непременно отбить Тортугу у ненавистных испанцев, особенно после того, как Фонтене в очередной раз посулил несметные богатства.

– Сам остров не стоит ничего. Но как центр французских флибустьеров, которые сейчас вынуждены бросать якорь в других местах, Тортуга – настоящий золотой прииск. Они найдут там хорошую защищенную гавань, а торговцы – много товара, захваченного у испанцев. А от себя я обещаю умеренные пошлины и процветание для всех местных жителей, как это уже было при мне с конца 1652 года. Скажите, разве всем плохо жилось эти годы? А?

Раздался гул нестройных голосов, которые подтверждали сказанное кавалером де Фонтене. Собрание еще раз одобрило речь своего предводителя, который впервые назвал всех собравшихся береговыми братьями, объединяя флибустьеров, буканьеров и поселенцев (рыбаков, плантаторов и фермеров). Было необходимо, чтобы около тысячи французов, живших тогда на Сан-Доминго, смогли противостоять нескольким десяткам тысяч испанских солдат, пытавшихся их оттуда вытеснить.

В этот момент Франсуа неожиданно подошел к кавалеру де Фонтене.

– Мессир, я знаю, как можно незаметно высадиться на Тортугу, и мог бы помочь вам в выборе места.

– Я тоже знаю остров, и мне не нужны советы неизвестных. Хотя мне вроде бы и знакома твоя физиономия.

– Я буканьер Франсуа Олоне. Вместе с вами участвовал в защите Тортуги от испанцев, а до того был в составе букана Дидье Белого, уничтоженного испанцами. Мы промышляли за Дежабоном в долине Вака-дель-Норте. Я предлагаю высадиться на Тортуге…

– Не хочешь ли ты сказать, что ты предлагаешь напасть с севера, где сплошные скалы и утесы и где прибой такой силы, что разнесет в щепки любую шлюпку?

Раздался всеобщий смех. Именно в этот момент, как никогда, проявилась одна из самых сильных черт Франсуа – упрямство. Я видел, как вспухали вены на его лице и как сжимались кулаки, когда кто-то утверждал, что он не прав. В эти минуты на его лице появлялась та кривая, презрительная усмешка, которую я потом видел не раз в самых отчаянных ситуациях. У меня не было и нет сомнений, что Франсуа презирал опасность и смерть, хотя специально и не шел на них. Это упрямство делало его таким. Он хотел во что бы то ни стало доказать, что только он один может то, чего не могут все остальные. Однако Франсуа пришел в себя, посмотрел по сторонам, увидел, что множество глаз устремлено на него и множество ушей хочет узнать, где же можно высадиться с севера, и громко сказал:

– Нет, мессир, я не предлагаю нападать с севера. Но я знаю место с юга, где удобно высадиться.

– Тогда приходи завтра утром ко мне и расскажи.

С этими словами гордый кавалер де Фонтене развернулся на каблуках и, элегантно опираясь на дорогую трость, ушел в сопровождении своих офицеров в трактир под названием «Дубовая бочка», где было немного уютнее, поэтому дороже, и где любили собираться сливки общества, если такие вообще водились на Сан-Доминго.

Мы же с Франсуа остались в «Вонючем клопе», где после ухода Фонтене поднялся обычный гвалт, поскольку, как мы поняли, общество уже не один день обсуждало шансы захвата Тортуги. Мы заказали тафии, нашли свободное место и обосновались, чтобы хорошо закончить вечер.

За нашим столом оказался один человек, который уже порядочно принял и рассказывал, как он участвовал в нападении на Тортугу еще при губернаторе Левассёре, когда тот изгнал с нее проклятых англичан. Солнце уже почти зашло, и сумерки, столь мимолетные в южных широтах, уже вот-вот готовы были смениться полной темнотой, поэтому хозяин заведения приказал разжечь несколько костров и поставить коптилки на столы. Стало немного светлее, и я разглядел рядом с нами постоянно смеющегося громилу необычного вида. Его голова была полностью выбрита, лишь на макушке оставлен длинный клок волос, который спускался аж до плеч.

– Турок! Ты, что ли? – вдруг закричал Франсуа.

– А это ты, недомерок?! – последовал ответ.

– Рад тебя видеть, старина, – продолжал Франсуа. – Ну что, идешь с нами на Тортугу? Я уж думал, что ты уплыл во Францию.

– Нет, браток, старый Тарас решил навсегда тут остаться. Знаешь, как у нас в песне поется: «Не нужен мне берег турецкий, и Франция мне не нужна».

– И это правильно. Где еще на свете можно так весело отпраздновать закат солнца, как у нас на Сан-Доминго?

– Эх, было бы чем праздновать. Французы же хиляки, выпить – и то как следует не умеют. То ли дело у нас…

– Не хочешь ли ты продолжить наше пари?

– Я-то с удовольствием, тем более что уже поразмялся кувшином какой-то кислятины.

Тут настало всеобщее оживление. Кое-кто из старожил вспомнил о предыдущем состязании и, привлекая внимание других, подошел поближе к нашему столу.

– Ну, Турок, держись, – сказал Франсуа. – На этот раз ты уже готов, а я еще как стеклышко.

– Не говори гоп, пока не перепьешь, – ответил тот, кого называли Турком.

– Хозяин! – закричал Франсуа. – Подать нам две бутылки тафии.

Приказ был молниеносно исполнен. Франсуа и турок взяли по бутылке и вышли на центр круга, который под открытым небом сразу же образовали остальные посетители кабачка.

– Ну что? Кто быстрее? – сказал с ухмылкой Франсуа.

– Смотри, не захлебнись, недомерок, – ответил громила.

– Пьер, давай последний отсчет, – сказал Франсуа, встав на изготовку.

Я скомандовал: товсь, внимание, пшли! И оба в свете костров и факелов, запрокинув головы и открыв рты, стали заливать обжигающий напиток себе в горло, судорожно глотая. Трудно было сказать, кто именно победил, поскольку через некоторое время оба соперника одновременно, отбросив бутылки в сторону, подняли руку вверх. Особо ретивые арбитры из публики проверили бутылки на наличие остатков, но там действительно ничего не было.