Саблями крещенные - Богдан Сушинский Страница 57

— Но ведь они осаждают усадьбу польского дворянина! — прокричал ротмистр. — Убивают подданных короля!

— А те, что убивают и жгут, — чьи подданные, турецкого султана? Нет? И еще… защищать будем только это поместье или же с тремя вашими эскадронами ринемся очищать от православных смутьянов всю Украину?

— Так что же прикажете делать?

— Коня мне! — крикнул Коронный Карлик одному из своих слуг-телохранителей. — Выделите четверых драгунов, ротмистр.

* * *

Подвели коня. Появилось не четверо, а добрых полтора десятка драгунов. И через несколько минут Коронный Карлик уже беседовал с рослым седоусым казаком, назвавшимся старшим среди тех, кто безучастно наблюдал за штурмом усадьбы.

— Я — тайный советник Его Величества короля. Сопровождаю коронного канцлера Польши. Есть среди вас тот, кто знает полковника Хмельницкого и сможет провести нас к замку Кончевских, где он сейчас находится?

— А что у вас за дело такое к полковнику Хмельницкому? — недоверчиво поинтересовался седоусый.

— Сначала я должен знать, кому вы служите.

Казаки переглянулись. Коронный Карлик заметил, что они рассредоточиваются таким образом, чтобы окружить его драгун, завистливо поглядывая при этом на их одежду и оружие.

— Мы и есть люди Хмельницкого, — наконец ответил старший среди погромщиков. — Я — хорунжий Маньчжура. Реестровые казаки мы.

— Так вот что, сотник Маньчжура, — сразу же повысил его в чине тайный советник. — Остановите этих голодранцев, разгоните их по домам и присоединяйтесь к нам.

— Ну, разогнали, ну, присоединились… — скалил почерневшие выщербленные зубы Маньчжура. — И что дальше? Без панского добра да в панском обозе?

— А то, что канцлер везет Хмельницкому гетманскую булаву. И пока вы, сотник, прозябаете здесь, в свите нового гетмана войска запорожского, окажутся другие хорунжие и сотники. Понимаете ли вы это, казак, или вам объяснить еще вразумительнее? Вы ведь неглупый человек. И не каждый день в этих краях появляется коронный канцлер с поручением Его Величества вручить королевскую булаву новому гетману.

— А не врешь?

— Врал бы, так говорил бы по-польски. А я ведь говорю с вами на языке вашего кума. Не знаете, с чего бы это?

— Неужели это правда: чтобы Хмеля — и на гетмана?!

— Сам канцлер? — прошел шумок между казаками. — Слушай, Маньчжура, а ведь действительно оказия.

— Удивил ты меня, униат, — немного тушуясь, признался Маньчжура. — Ни гонору в тебе шляхетского, ни спеси. А соврешь — так изрубим на глазах у полковника и канцлера.

— Вот и договорились. Пока мы спустимся в долину, возле усадьбы Раковских не должно остаться ни одного голодранца. Двух своих казаков приставь к воротам. И чтобы ни перышка со двора этого шляхтича никто не унес.

— Слышали?! — тотчас же крикнул своим казакам Маньчжура. — Быстро к усадьбе! Ты, хромой, и ты, Шугай, останетесь здесь. Велите Кондзюре увести своих, пока я с них шкуру не содрал вместе с их вшивыми портками.

Однако подробности Коронного Карлика уже не интересовали. Он развернул коня и, не обращая внимания ни на казаков, ни на испуганно теснившихся возле него молоденьких драгунов, очевидно, еще не побывавших в настоящем бою, но уже наслышанных о коварстве и жестокости казаков, не спеша двинулся к карете канцлера.

— А ведь гуляет слух, что булаву должны будут вручать Барабашу, — догнал его Маньчжура, вклинившись между двух драгунов, прикрывавших отход Коронного Карлика, а потому неохотно пропустивших его.

— Злотые ты получишь в карете, казак. Столько злотых, сколько не привозил ни из одного похода, — негромко объяснил ему тайный советник. — Но то, что я тебе сейчас скажу, окупится во стократ щедрее, чем мой кошелек с злотыми. Бросай полковника Барабаша и переходи под хоругвь Хмельницкого, даже если вдруг окажется, что булаву на какое-то время перехватит этот армянин.

— Вы так искренне советуете, ясновельможный?

— И не слушай того, кто будет советовать тебе что-либо иное.

— Значит, вы поняли, что на самом деле нас послал сюда не Хмельницкий, а Барабаш?

— Не будем осуждать его, казак. Каким еще способом ему, нерусину, доказать, что без его твердой гетманской руки на Украине не обойтись? Вот он и приказывает вам бунтовать крестьян, чтобы на всем нашем пути жгли поместья богатых шляхтичей.

— И это вам тоже известно?! — оцепенел от неожиданности Маньчжура. — А ведь так оно и есть, святая правда.

— Мне многое известно, казак, потому как королевская служба у меня такая.

— Верю, господин хороший, верю.

— Карета моя идет второй. Садись прямо в нее, там и поговорим. Я же пока успокою канцлера.