Харбин - Алексей Воронков Страница 57

Он демократично протянул руку, которую Красавину волей-неволей пришлось пожать.

– Борис Карсавин… Коммерсант…

– Так вы русский? – удивился тот.

И снова бессловесный кивок. Француз развел руками.

– Увы, по-русски я не говорю, как, видимо, и вы по-французски… Что ж, придется довольствоваться языком великого Шекспира… – Он улыбнулся. – Так, значит, вы коммерсант? И чем же вы торгуете?

– Винами, – произнес Борис и добавил: – Аргентинскими.

Мсье Альбер удивленно посмотрел на него.

– Никогда не пил аргентинских вин, – заявил он. – Впрочем, я предпочитаю только французские. Ведь это самые лучшие вина в мире, не так ли? Взять те же бургундские марки…

– One man's meat is another man’s poison, – вспомнив когда-то выученную им идиому, проговорил Карсавин, что означало «на вкус и цвет товарищей нет».

– Это правильно, – согласился француз, – особенно, когда ты не можешь что-то с чем-то сравнить. – Он снова заливался смехом.

«Однако с этим господином не соскучишься», – подумал Борис, уже строя в голове планы, как от него избавиться. Уж больно он шумный. От таких быстро устаешь. Он уже хотел было извиниться и удалиться к себе в каюту, когда француз вдруг обратился к нему с предложением:

– Вы, надеюсь, еще не успели позавтракать? Тогда давайте сходим вместе в ресторан.

«Да, этот точно не отстанет», – решил Борис. Впрочем, что можно ждать от этих репортеров? Быть навязчивыми – это у них в крови. Он бы мог, конечно, послать этого французика ко всем чертям, но что-то его остановило. Нельзя наживать себе врагов – эту отцовскую заповедь он помнил, как «Отче наш…». И в самом деле: чем больше у тебя недоброжелателей, тем ты становишься более уязвимым в этом мире. Куда лучше, когда вокруг тебя одни только друзья. В таком случае у тебя меньше шансов получить обухом по голове или остаться на старости лет одиноким.

– А что, я не против, – согласился Карсавин, и они двинули в ресторан, где выпили бутылку легкого французского вина, закусив его омлетом с жареной ветчиной.

У Карсавина после выпитого немного поднялось настроение, и когда они с мсье Альбером вернулись на палубу, француз его уже не так раздражал.

Они стояли возле борта, попыхивая сигарами, и наблюдали за тем, как внизу тяжело ворочались покрытые солнечными бликами лазоревые волны.

– Если не секрет, с какой целью вы направляетесь в Шанхай? – неожиданно спросил Карсавина его новый знакомый.

Такие вопросы Борис не любил – они настораживали его. Мир полон врагов, постоянно повторял начальник их спецподразделения Павел Иванович Мальков, большевик с дореволюционным стажем. Так что, мол, будьте всегда бдительными и не верьте никому. Потому как плохие люди умеют хорошо маскироваться. Теперь Борис в каждом новом знакомом пытался разглядеть врага. Вот и француз ему показался слишком подозрительным типом. Спрашивается, почему тот именно к нему, Карсавину, привязался? Что ему надо от него?

– Да, собственно, Шанхай – это так, транзитный пункт… Оттуда я отправлюсь поездом до Харбина, – честно признался Карсавин, посчитав, что темнить в этом случае не обязательно.

– О ля-ля! – тут же обрадовался француз. – Да ведь нам, оказывается, по пути. Вот это удача! Нет, у Жака Альбера не пропал еще нюх – он всегда найдет того, кто ему нужен… Однако, почему именно Харбин? – пытался выведать он.

– Да потому что там живет много эмигрантов из России, которые, надеюсь, нуждаются в продукции нашей компании. Ведь в Китае, тем более северном, по нашим сведениям, хороших вин не густо. Вот мы и решили отправить туда пробную партию товара.

– И где же этот товар? – как бы между прочим спросил француз, и Борису показалось, что тот пытался поставить его в тупик и тем самым решить эту вечную репортерскую сверхзадачу – узнать правду.

Его начало пугать и одновременно злить поведение нового знакомого. Сейчас он бы многое отдал за то, чтобы проучить этого шелкопера, который так и лезет ему в душу. Однако французу неведомы его мысли. Русский его отчего-то сильно занимал. Он сразу определил, что за внешним лоском этого невысокого шатена с красивой эспаньолкой под нижней губой скрывается обыкновенная посконная душа. Сейчас в мире много развелось разных типов, которые выдают себя не за тех, кто они есть на самом деле, и мсье Альберу интересно их разоблачать. Вот и этого русского он заподозрил во вранье. Не очередной ли это пройдоха, какие часто попадались на его пути, пытаясь выдавать себя за порядочных господ? Хотя самообладания ему не занимать – он пытается говорить искренне и при этом никогда не отводит взгляда, как это часто делают лжецы.

– Он уже в пути, – хладнокровно ответил Карсавин, твердо зная, что так оно и есть, ибо не далее как вчера ему сообщил об этом агент советской резидентуры в Неаполе, под видом уборщика этажа посетив его гостиничный номер. – Думаю, недельки через две-три он прибудет на место. Ну а вы?.. Вас-то чем привлек Харбин? – в свою очередь, поинтересовался он, пристально глядя в глаза француза, – хотел проследить в них движение мысли. Помнил из курса психологической подготовки, что человека выдают в первую очередь его глаза. Если ты врешь, ложь обязательно каким-то образом проявится в твоем взгляде.

Француз на мгновение задумался.

– В общем, это моя личная инициатива – отправиться туда, – наконец произнес он. – Опять же в этом виноват мой особый репортерский нюх, который никогда еще меня не подводил. Так вот, он мне подсказывает, что там что-то назревает… Я говорю о Северном Китае. Скорее всего, там скоро начнется заваруха.

– Что вы имеете в виду? – с неподдельной тревогой посмотрел на собеседника Карсавин.

– Я говорю о войне, – с легкостью ответил француз. – У меня хорошие связи в нашем Генеральном штабе, где я частенько черпаю нужную мне информацию. Вот я и узнал, что китайцы, подстрекаемые японцами, стягивают свои войска к советской границе.

«А ты и впрямь тот еще супчик!» – подумал Карсавин. Только причем здесь твой нюх, если ты постоянно пасешься среди высокопоставленных военных, которые держут язык за зубами лишь до тех пор, пока не хряпнут с тобой вина.

– Боже, но почему?.. Почему меня постоянно преследуют эти проклятые войны? – хватался за голову «коммерсант». – Кстати, а китайцам-то что не живется в мире? – неожиданно удивился он.

– А все просто, – рассуждал репортер. – Китай, как и Япония, претендует на некоторые российские территории. В первую очередь их интересует Харбин вместе с КВЖД.

Карсавин от удивления открыл рот.

– Что вы говорите! – воскликнул он. – Тогда зачем я туда еду? Нет уж, мне хватило и Гражданской войны…

– Вы что, воевали? – с любопытством посмотрел на него француз.

Карсавин покачал головой.

– Слава Богу, меня миновала сия чаша, – проговорил он. – После Октябрьского переворота мы с отцом бежали через Чукотку на Аляску и там открыли свое дело… Однако быстро прогорели. Потом отец умер, а мне пришлось искать работу. Кем я только не был! – с чувством излагал свою легенду Борис. – В Балтиморе я работал докером в порту, потом был Новый Орлеан, где я поступил матросом на торговое судно… Позже, когда его владелец прогорел, мне пришлось сойти на берег и податься к фермерам. Вы знаете, чем отличается пшеница твердого сорта от обычной? Нет? Ну вот, а мне пришлось это узнать. Если хотите, я вам популярно все объясню, – помня об уроках отца, смело заявил он.