Эмигранты - Андрей Величко Страница 57

~~~

Вообще-то я не думал, что захваченных из Англии припасов хватит на семь месяцев пути. Но ведь «Чайка» по скорости превосходила любой из английских кораблей вдвое, а «Победа» — в полтора раза. Вот они-то и будут по очереди посещать встречные порты или просто высаживать на какой-нибудь берег охотничьи команды, догнать же потом эскадру им не составит особого труда. В частности, первый такой заход предполагался на Мадейру. Там можно будет прикупить свежей провизии, ну и забрать французских гугенотов, которых Воллан смог уговорить на переселение в Австралию. Если, конечно, у него это получилось.

~~~

Однако встретиться с французами мне пришлось несколько раньше, а именно — этим же вечером. И посланы они были не Волланом, а в некотором роде его оппонентом, то есть Людовиком XIV по прозвищу «король-солнце».

В двенадцатом часу ночи вахтенный, обозревая окрестности в ночной бинокль, увидел, что со стороны моря к «Чайке» приближается какая-то шлюпка. Так как я еще не спал, то, прежде чем освещать неведомых гостей прожектором, о них доложили мне. Я подумал, что для брандера посудина слишком мала, и вообще похоже, что кто-то хочет пообщаться с нами, не привлекая излишнего внимания. Так что мы не стали подсвечивать приближающуюся лодку, и вскоре она была пришвартована к борту «Чайки», один из прибывших остался в ней, а второй был препровожден в мою каюту, где он первым делом представился:

— Виконт Александр де Тасьен, личный посланник от его величества Людовика Четырнадцатого к его светлости герцогу Алексу Романцефф.

Представившись в ответ, я в некотором затруднении продолжил разглядывание посланника. Интересно, столь явственный красный с синим отливом оттенок физиономии у него от холода или от неумеренного пьянства? Хотя какая разница — что так, что этак человеку первым делом надо налить стакан, что я и сделал. Выпив предложенное так, будто там был не крепкий самогон, а боржоми, посланец с сожалением поглядел на дно стакана и без предисловий перешел к делу:

— Его величеству угодно узнать, какую сумму деньгами или чем-либо иным Австралийская империя запросит у Франции за помощь в создании воздушного флота.

Вот так, вынь да положь французскому королю ВВС, и все. Что тут можно ответить? А, была не была.

— Если мерить на деньги, то каждый воздушный корабль обойдется от трех до десяти тысяч фунтов золота, — озвучил я наши расценки. — Или, если это вдруг покажется его величеству несколько затруднительным, от тридцати до ста тысяч человек. Молодых, здоровых и готовых навсегда переселиться в Австралию. Причем доставка их туда за ваш счет и на ваших кораблях. Разумеется, заказы мы принимаем только на условиях полной предоплаты.

— Простите?

— Деньги вперед, — пояснил я для экономически малограмотных.

— То есть… (на лице посланника отразилась напряженная работа мысли) мы вам заплатим, и только после этого вы приступите к постройке воздушных кораблей? Сколько времени это займет?

— Не больше трех лет. Может, и за два управимся, но точно обещать не могу.

— Хорошо, я передам его величеству. Но как нам известить вас о его решении?

— Пошлите гонца на Филиппины, в Себу, — предложил я, — мы там бываем довольно часто. Или, если хотите, можем через некоторое время сами связаться с вами.

С этими словами я порылся в глубинах своего секретера и извлек пластиковый жетон московского метро. У меня еще с прошлого тысячелетия завалялся десяток этих бледно-зеленых полупрозрачных кругляшей, и, отправляясь к Илье, я захватил их с собой — благо места они не занимали.

— Вот, возьмите. Каждый, кто покажет такой знак, будет являться нашим представителем. Вы уж там парижскую полицию предупредите, что ли. Впрочем, это вам виднее.

Один такой жетон я при расставании на всякий случай вручил Анри Воллану. Теперь, если он попадется, у него появится шанс не сразу оказаться на виселице.

Через пять минут гонец, приняв на посошок еще один стакан, откланялся. Я начал было соображать, где же мы возьмем хоть один воздушный корабль в случае согласия Людовика, но потом плюнул на это дело. В конце концов, никто еще не отменял восточной мудрости о том, что к тем временам помрет либо ишак, либо эмир, либо Ходжа Насреддин.

~~~

А утром одиннадцатого января наша эскадра покинула Дувр и отправилась в свой далекий путь.