Черный ростовщик - Олег Мушинский Страница 56

— Да. Только это не совсем негры. Это гарифуна. Потомки браков негров с местными индейцами.

— Вроде тех дикарей, от которых мы спасали Диану? — сразу насторожился Эспада.

— Нет-нет. Здесь живут племена карибов. Точнее, жили… А те — ацтеки. Они пришли по материку с севера. Наши конкистадоры разгромили их королевство, и ацтеки разбрелись кто куда.

— Ясно, — кивнул Эспада. — И на чьей стороне эти гарифуна?

— Как правило, на своей. Но они — католики, что несомненный плюс.

— Де Синье тоже был католиком, — хмуро напомнил дон Себастьян.

— Да, верно, — согласился падре. — До сих пор в голове не укладывается: как он мог пойти на такое предательство?!

— Деньги, падре, деньги. Наверняка за испанских пиратов местные власти дают солидную премию. Поэтому я, конечно, рад, что нас с вами довезут до берега на лодке, но заплатить им за спасение нам уже нечем. А премию, думаю, дают всем.

— О, на этот счет не беспокойтесь, — улыбнулся падре. — Эти люди свободны, пока у них ничего нет и они никому по большому счету не нужны. Насколько я могу судить, их это вполне устраивает. А когда у них заведутся деньги, сразу появятся и желающие их отобрать. Здесь, на Карибах, это обычная история.

— А как же закон? — удивился Эспада.

— Закон, — хмыкнул падре. — Закон тут пока только для европейцев. Многие аборигенов и за людей не считают. Церковь придерживается иной позиции, но даже ее авторитета пока недостаточно. Закон, разумеется, не спорит с церковью, он просто закрывает глаза на любые преступления против индейцев. А те, увы, отчасти сами виноваты. Они слишком медленно отказываются от своих суеверий и не спешат принять истинную веру, которая одна может защитить их. Но я могу их понять. Видя, как поступают некоторые католики вроде того же де Синье, который, я уверен, в душе является мерзким протестантом, индейцы, конечно, не спешат стать такими же. И это указывает, что в душе аборигены чисты и готовы принять тот дар, что несет им церковь.

Похоже, падре оседлал любимого конька и мог бы долго говорить на эту тему, но беседу убил практицизм дона Себастьяна:

— Если все дело в несовершенстве наших католиков, боюсь, падре, вы никогда не обратите индейцев.

— Не все же католики таковы! — воскликнул монах. — Вот вы сами, дон Себастьян, как относитесь к аборигенам?

Тот озадаченно потер подбородок. Собственно, над этим вопросом он раньше просто не задумывался и потому не мог с уверенностью сказать, как он относится к местным. Будучи испанцем до мозга костей, дон Себастьян полагал соотечественников лучшими людьми на свете, а остальных делил исключительно по вере. То есть на католиков и еретиков. Поскольку эти земли уже сотню лет как превратились в испанские колонии, а населяющие их люди стали подданными Его Католического Величества, то, стало быть, в какой-то мере они все были испанцами.

Что же до «человек человеку волк», то это, увы, общая беда. И в Старом Свете нередко судебная тяжба оборачивалась состязанием в толщине кошельков, где, понятное дело, у бедняка не было шансов на успех. Другое дело, что, наверное, в Старом Свете реже обращались в суд. Перо разило больнее, но шпага — быстрее. Тем не менее племя нотариусов не бедствовало. Настолько не бедствовало, что, пожалуй, если бы Господь перенес в Новый Свет реалии Старого, все эти карибы с ацтеками стали бы изучать не богословие, а юриспруденцию. Интересно, что бы тогда сказал падре Доминик?

Любопытства ради Эспада изложил свои мысли монаху. Падре в ответ только вздохнул.

— Увы, дон Себастьян, но, возможно, вы и правы. Человек так несовершенен.

Сидевший на корме абориген что-то сказал. Падре ответил, а потом перевел сказанное на испанский:

— Ветер вернулся. Сейчас они поставят парус, и, даст Бог, через час мы уже будем на берегу.

— Надеюсь, — кивнул Эспада. — Кстати, где именно на берегу?

Монах снова переговорил с предводителем рыбаков и сообщил:

— Перед нами южный берег Мартиники. Там у них деревушка. Дорог рядом нет, они предпочитают держаться подальше от цивилизации, а до других поселений можно добраться на лодке или по берегу.

— По берегу, — твердо сказал Эспада. — Хватит с меня уже морских приключений.

— Хорошо. Только вряд ли мы найдем у них лошадей.

— Не страшно. Теперь, боюсь, нам особо торопиться некуда. Главное, добраться до этого Брамса.

Последнее неожиданно прозвучало с такой злостью, что даже падре вздрогнул. Рыбаки встревоженно переглянулись, а их предводитель обратился к монаху с вопросом. Падре ответил парой фраз. Рыбаки понимающе покивали друг другу и успокоились. Дону Себастьяну, как единственному не понявшему, падре перевел персонально.

— Я им сказал, что вы сильно рассержены на тех негодяев, из-за которых мы оказались в столь незавидном положении. Да и акулы эти… Бррр. Как вспомню эту ночь — мороз по коже. Сотворил же Господь такую мерзость. Нет, их, наверное, все-таки дьявол создал.

— Не исключено, — равнодушно кивнул Эспада, его мысли были уже далеко от акул. — Тот французик вроде говорил, будто у них пиратские души. Если, конечно, у пиратов они есть.

— Должны быть, — убежденно ответил падре Доминик.

Эспада так не считал, но спорить не стал. Монаху виднее.

Рыбаки тем временем подняли парус. Управляли им с помощью двух веревок, что тянулись на корму, к сидящему там предводителю. Теперь уже его подчиненные отдыхали, пока он один вел лодку. Поднявшийся ветер этому всячески благоприятствовал. Не прошло и обещанного часа, как лодка уже подошла к берегу.

Здесь не было даже намека на порт. Влево и вправо тянулась длиннющая песчаная коса. Она кривым зигзагом выдавалась далеко вперед и заканчивалась миниатюрным округлым островком с двумя пальмами. От берега и до островка коса пыталась укрыться под водой, но безуспешно. В чистой воде было хорошо видно дно, и глубина была едва ли по колено. Вполне можно было пройти в сапогах.

Дальше, в полусотне шагов от той границы, что разделяла море и сушу, росли пальмы. Не так, как рядом с Каракасом — сплошной заросшей стеной джунглей, а, скорее, напоминая европейскую рощу. На песчаной косе — как раз там, куда направлялась их лодка, — кверху килем лежали еще две, размером примерно в половину этой. Сразу за ними, на тонких жердях была растянута на просушку рыбацкая сеть.

Рыбаки ловко убрали парус, волна подхватила лодку и вынесла ее прямиком на берег. Нос мягко врезался в песок. Рыбаки спрыгнули за борт, не мешкая ни секунды, и потянули лодку дальше. Следующая волна помогла им в этом. Эспада устало перевалился через борт, пошатнулся, но все же нашел в себе силы поддержать еще и падре Доминика. Монах без его помощи просто упал бы носом в песок. Предводитель рыбаков спрыгнул с кормы, налег плечом сзади, и совместными усилиями они быстро оттащили лодку от линии прибоя.

От пальм к ним уже бежали дети, или, скорее, подростки. Такие же светлокожие негры, как и рыбаки. Они даже одевались одинаково. Было их человек десять, но шумели они за добрую сотню. Оглянувшись на их крики, Эспада, наконец, заметил саму деревню.