Усыпальница - Боб Хостетлер Страница 56

Только за последние дни Каиафе не раз докладывали, что этот человек сказал своим последователям, указывая на сверкающие белым известняком стены Храма. «Видите сии великие здания? Все это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне».

Он, в общем-то, пообещал, что «восстанет народ на народ и царство на царство; и будут землетрясения по местам, и будут глады и смятения. Это — начало болезней». Дошло до того, что он предрек «мерзость запустения», подобную той, что была два столетия назад, когда правитель Сирии Антиох Епифан поставил в Храме статую Зевса и велел приносить ему жертвы.

Подобные речи раз и навсегда разрешили сомнения Каиафы по поводу рабби из Галилеи. Это ненормальный, который открыто призывает к войне с Римом, а она, без сомнения, закончится опустошением страны и… уничтожением Храма. А может быть, и всех евреев.

В любом случае Каиафа решил, что будет благоразумно обсудить сложившееся положение в узком кругу доверенных лиц.

— Властители Израиля, — начал он, когда все собрались. — Мы не раз говорили о том, что рабби из Галилеи опасен. Мы велели всем, кто знает о нем, докладывать об этом Синедриону. Но никто так и не пришел и не сообщил, где он. Время разговоров закончилось. Скоро Пасха, и он обязан, как все евреи, прийти в Иерусалим. И он придет, он и его ученики. И его должны схватить сразу же. Нельзя позволить ему произносить тлетворные проповеди и впредь, достаточно и того, что он успел сказать.

— Он стал слишком известен! Толпы народа ходят за ним повсюду! — раздались крики.

— Если его схватят публично, поднимется шум, — сказал Александр. — Его последователи могут оказать сопротивление, а их немало.

— Все должно быть сделано тайно, — предложил Ионатан, сын Анны.

— Нет! — воскликнул Каиафа. — Все должно быть сделано при первой же возможности, независимо от того, будет вокруг толпа или нет. С каждым мгновением положение становится все хуже!

— Какая разница, схватить его сейчас или через два дня после Пасхи? — спросил Елеазар.

— Тебе ли это говорить, Елеазар? — удивился Каиафа. — Почему его не схватили два года назад, когда он первый раз пришел в Храм? Тогда ведь ты тоже побоялся толпы, не так ли?

— На Пасху в Иерусалим придет очень много людей, — сказал Ионатан. — В том числе из Галилеи. Из ближних городов. И многие из них верят этому рабби. Если мы схватим его в праздник, волнений не избежать.

Каиафа оглядел всех, кто сидел на крыше его дома.

— Не мы ли властители Израиля? Или мы тоже ученики Иешуа?

— Его надо остановить во что бы то ни стало, брат мой, — жестко ответил Ионатан. — Но не на Пасху, иначе начнется мятеж.

Каиафа почувствовал, как волосы у него на голове зашевелились. Его шурин обратился к нему «брат мой» вместо «ваше превосходительство». И сделал это намеренно.

Каиафа подумал, стоит ли затевать ссору с Ионатаном. Его отец стареет, а Каиафа четырнадцатый год занимает пост первосвященника. Второй сын Анны все упорнее стремится к власти. Но на этот раз Каиафа решил сдержаться и не стал указывать Ионатану на его ошибку. Есть вещи поважнее, чем даже пост первосвященника. Нужно сохранить страну и народ Израиля, а это значит, надо что-то делать с рабби из Галилеи.

— Это мудрый совет, Ионатан, — без тени улыбки ответил Каиафа. — Его схватят так, что толпы людей, собравшихся на праздник Пасхи, не смогут этому помешать. Когда речь идет о судьбе страны, рисковать не пристало.