Меч королей - Бернард Корнуэлл Страница 56

— Дерутся-то всегда, — буркнул Йорунд. — Я имею в виду настоящую войну, со «стенами щитов» и армиями. И она нам ни к чему.

— О чем ты? — сдержанно поинтересовался Ода.

— Отче, сбор урожая не так уж далеко. Не должно нас быть здесь, не сейчас. Нам дома нужно быть, острить серпы. Делать настоящую работу! Пшеница, ячмень да рожь сами собой не сожнутся!

При упоминании ячменя рука моя дернулась к молоту, но нащупала деревянный крест.

— Вас сюда призвали? — спросил я.

— Наш саксонский лорд, которому до урожая заботы нет.

— Этельхельм?

— Кёнвальд, — ответил датчанин. — Но земли свои он держит от Этельхельма. Так что ты прав: это Этельхельм призвал Кёнвальда на службу.

Йорунд подлил себе эля из кувшина.

— А Кёнвальд призвал тебя? — продолжал расспрашивать я.

— Разве у него был выбор? Урожай не урожай.

— А у тебя был? — спросил Ода.

Дан снова пожал плечами:

— Мы присягнули Кёнвальду, когда обратились в христианство. — Он помедлил, возможно, вспоминал о том, как датские поселенцы в Восточной Англии не смогли отстоять в войне право иметь своего короля. — Мы сражались против него и проиграли, но он сохранил нам жизнь, сохранил наши земли и позволяет нам процветать, так что теперь мы обязаны сражаться за него. Кто знает, вдруг до сбора урожая все еще и закончится?

— Дай Бог, — проронил Ода.

— Может, войны вовсе не будет? — предположил я.

— Когда двум королям нужен один трон? — язвительно спросил Йорунд. — Хорошие люди погибнут, только чтобы решить, какая именно венценосная задница будет согревать проклятое сиденье.

Услышав сердитые голоса, он обернулся, а раздавшийся женский крик заставил меня вздрогнуть.

— О боже, — простонал дан.

Перебранка слышалась с верхнего этажа. Кто-то взвизгнул, и тут мужчина свалился с лестницы. Это был молодой парень, который пролетел, ударяясь о ступеньки, и растянулся на полу без движения. Люди вскочили с мест, то ли чтобы помочь бедолаге, то ли чтобы возмутиться таким насилием, но вскоре словно языки проглотили.

Все стало ясно, когда кое-кто показался следом на лестнице. Здоровенный детина. Сначала мы разглядели его сапоги, затем толстые бедра. Потом, наконец, он появился целиком, и я узнал Ваормунда. С голым торсом, одежда перекинута через руку, он нес пояс с пристегнутым к нему мечом в ножнах — большой клинок для большого человека. В таверне не слышалось ни звука, кроме тяжелого топота его сапог по ступенькам. Сделав несколько шагов, верзила остановился и обвел комнату пустым взглядом. Бенедетта охнула, и я положил свою ладонь на ее, призывая к тишине.

— Отребье! — рявкнул Ваормунд на весь зал. — Мелкий датский ублюдок вздумал попользовать мою женщину. Сказал, чтобы я поспешил! Еще кто-нибудь хочет попользоваться ею?

Он выждал, но никто не издал ни звука. Вид у него был пугающий: обхват мускулистой груди, злость на лице и размеры тяжелого меча заставили всех в комнате притихнуть. Бенедетта стиснула мою руку под столом — отчаянно и крепко.

Ваормунд преодолел последние ступени, помедлил снова, посмотрел на юнца, посмевшего его оскорбить. Потом очень расчетливым движением пнул его. Пнул еще раз и еще. Мальчишка взвизгнул, и больше мы не слышали ни единого звука, кроме тех, которые производили массивные сапоги Ваормунда, сокрушающие распростертое тело.

— Восточноанглийское бабье! — презрительно фыркнул Ваормунд.

Он снова оглядел таверну в явной надежде, что кто-то еще бросит ему вызов, но никто ничего не сказал и не пошевелился. Посмотрел он и в наш угол, но увидел только две закрытые капюшонами фигуры и священника. Свет лучины был слабый, комната темная, и разглядеть нас было трудно.

— Чертово бабье эти даны, а не мужики! — Верзила все еще пытался устроить драку. Когда никто не ответил, он схватил с ближайшего стола кувшин с элем, осушил его и вышел в ночь.

Бенедетта тихонько плакала.

— Ненавижу его, — шептала она. — Ненавижу!

Я продолжал держать ее за руку под столом. Люди бросились помогать несчастному юноше, разговоры возобновились, но уже не так живо. Йорунд, вскочивший, когда мальчишку спустили с лестницы, сходил посмотреть, что случилось с пострадавшим, и вскоре вернулся.

— Бедный парень. Ребра переломаны, яйца всмятку, половина зубов выбита, и ему еще повезло сохранить глаз. — Он сел и выпил эля. — Ненавижу этого типа, — зло добавил дан.

— А кто это? — спросил я.

— Ублюдок по имени Ваормунд. Цепной пес лорда Этельхельма.

— Похоже, он не очень жалует данов, — заметил я.

— Данов! — вскинулся Йорунд. — Да он никого не жалует: ни данов, ни саксов.

— А ты? — обратился к нему отец Ода. — Прежде ты сражался против саксов, а теперь бок о бок с ними?

— Саксы и даны! — Йорунд хмыкнул. — Отче, это брак поневоле. Большинство из моих парней — саксы, но около трети даны, и мне постоянно приходится разнимать тупых ублюдков, чтобы они не покалечили друг друга. Но это ведь юнцы, что с них возьмешь?

— Так ты командир? — удивленно спросил я.

— Да.

— Дан командует саксами? — пояснил я причину своего удивления.

— Мир меняется, не так ли? — заметил Йорунд весело. — Кёнвальд мог отобрать у меня землю, но не сделал этого, и он знает, что я самый опытный из всех его воинов. — Он обвел зал взглядом. — А большинству из этих парней опыта не хватает. Им никогда не доводилось видеть настоящей войны. Бог мой, они думают, что это нечто вроде кабацкой драки, только с копьями! И все же я надеюсь вернуть их всех до единого домой, причем вскорости!

Йорунд — хороший человек, подумалось мне. Только вот судьба, эта в высшей степени капризная сука, может распорядиться так, что однажды мне с ним предстоит сойтись в «стене щитов».

— Надеюсь, ты скоро поведешь их домой и вы благополучно уберете урожай, — сказал я.

— И я молюсь о том же, — подхватил Йорунд. — И еще молюсь о том, чтобы никогда в жизни не видеть больше ни одной «стены щитов». Впрочем, если до настоящей войны дойдет, вряд ли она будет долгой.

— Почему? — спросил я.

— Потому что нам с западными саксами предстоит воевать против мерсийцев. Двое против одного, смекаешь?

— А вдруг к мерсийцам присоединятся нортумбрийцы? — лукаво предположил я.

— На юг они не сунутся, — презрительно отмахнулся Йорунд.

— Но ты ведь сам говорил про слухи, что Утред Беббанбургский уже здесь?

— Будь он здесь, привел бы с собой армию дикарей-северян, — резонно заметил дан. — К тому же на севере лютует чума. — Он перекрестился. — Поговаривают, будто весь Йорвик завален трупами.