Возвращение троянцев - Ирина Измайлова Страница 53

— Ну, что с ним? — спросил Гектор брата. — Стрела же не в сердце? Нет?

— Видимо, сердца она не достала, — нахмурившись, ответил Ахилл. — Не достала чуть-чуть. Её надо вытащить.

— Тогда почему ты медлишь?

— Потому что наконечник может застрять под лопаткой, отделиться, и тогда я уже вряд ли что-то сделаю...

— Ахилл! — Одиссей схватил героя за руку и заглянул ему в лицо с выражением такого отчаяния и одновременно такой надежды, что тот испугался. — Ахилл, умоляю тебя!.. Умоляю тебя!

Слово «умоляю» итакийский базилевс произнёс, вероятно, впервые в жизни. Ахилл понимал это. Но ответить на эту мольбу он мог только действием.

— Аптечку! — крикнул он. — Быстрее!

Египетская походная аптечка, которую, к счастью, они захватили из лагеря Рамзеса, не потерялась во время шторма — герой был в этом уверен, потому что, очнувшись от своего трёхдневного сна, сам осмотрел и с помощью этой аптечки обработал раны на ноге Пентесилеи, оставленные зубами дельфина и довольно медленно заживавшие. В аптечке было и обеззараживающее средство, и кровоостанавливающая мазь, и бутылочка с очень крепким и густым вином, один глоток которого возвращал бодрость и силы.

— Аптечку!

Пентесилея с быстротой оленя кинулась к кораблю. Она не стала тратить времени, не стала обходить судно, чтобы подойти к одному из бортов, и с разбега перемахнула прямо через высокую носовую часть, а через несколько мгновений вновь спрыгнула на берег, прижимая к себе кожаный чехол, в котором лежала плоская сандаловая коробка.

Ахилл вытащил из коробки несколько стеклянных кувшинчиков размером с палец, свёрток с медовыми пластырями, мешочек с порошком истолчённых целебных трав.

— Воды, и побольше! — проговорил герой, уже ни на кого не глядя, сосредоточившись на чёрном древке, уродливо и нелепо торчащем меж лопаток Телемака.

Рывок. Герой дёрнул так резко и так быстро, что остальные не успели уследить за его движением. Они увидели лишь, как он нагнулся, плотно сжимая пальцами древко, и вот он выпрямился с окровавленной стрелой в руке.

— Наконечник на месте! — не скрывая облегчения, воскликнул Неоптолем.

Ахилл как-то странно усмехнулся, слегка потряс стрелой в воздухе, и плоский медный наконечник, бурый от крови, упал на его колени.

— Я чувствовал, что он должен отделиться, — глухо проговорил герой, избегая смотреть в лицо Одиссею. — Он вошёл в лопатку и плотно в ней засел. Важно было дёрнуть так быстро, чтобы он не успел соскочить. Ф-ф-у, как я испугался...

— Почти то же самое было, когда ты вынимал стрелу из меня, тоща, в Трое, помнишь? — улыбаясь и тоже не скрывая облегчения, воскликнул Гектор.

— Тогда было, с одной стороны, проще, — возразил Ахилл. — Тогда стрелу можно было протолкнуть до конца и срезать наконечник. А здесь её пришлось бы проталкивать прямо через сердце! Но, с другой стороны... с другой стороны, скажу правду: тогда мне было ещё страшнее! Тогда мне было так же страшно, как сейчас Одиссею.

Он отбросил стрелу и принялся промывать рану перед тем, как приложить к ней снадобья. Когда Ахилл накладывал пластырь, Телемак вздохнул и открыл глаза.

— Как легко стало! — произнёс юноша, и голос его прозвучал куда яснее и громче. — Вы вынули стрелу, да? А мне показалось... Мне показалось, будто я слышал голос отца!

— Тебе не показалось.

Юноша привстал, опираясь на руки, затем медленно обернулся. Казалось, он боится посмотреть на того, чей голос услыхал, находясь в беспамятстве, и счёл предсмертным наваждением. Но этот же голос прозвучал снова. Однако это мог быть обман слуха, и, в конце концов, мало ли похожих голосов? И потом, прошло семнадцать лёг! Что, если ему просто очень хочется поверить?

Телемак поднял голову и посмотрел в лицо Одиссею. Вернее, в его глаза. И сомнения пропали.

— Ты? — тихо проговорил юноша. — Ведь это ты, отец, да? Клянусь Гермесом, я так и думал... Я так и знал, что когда будет уже совсем плохо, вот тут ты и вернёшься!