Ратник княгини Ольги - Святослав Воеводин Страница 52

– Женская?

– Людская.

– А, – сказала Малуша без выражения. – Ты опять о Христе своем. Как думаешь, примет он меня?

– Он всех принимает, даже разбойников и блудниц, – торопливо заговорила Ольга. – Потому и зовется Спасителем.

– Что ж, пускай тогда спасает.

– Неужто окреститься надумала?

– Чего надумала, того никому не скажу, – ответила Малуша.

А утром пропала, бросив детей на нянек. День спустя вытащили ее из днепровской заводи рыбачьей сетью. На всякий случай, чтобы уж погибнуть наверняка, Малуша себе еще и жилы на запястьях перерезала. Камень на шею навешивать не стала, значит, была полна решимости не возвращаться на берег, когда полезла в воду.

Смерть невестки потрясла Ольгу сильнее, чем все казни и битвы, виденные ею. Там погибали люди, которых она не знала или почти не знала, а потому не чувствовала с ними внутренней связи. Но Малуша казалась Ольге если не родной, то привычной, понятной, близкой. И вот ее не стало. Может ли быть такое? Если смерть случается с окружающими, значит, она непременно однажды придет и за тобой. От этого никуда не спрятаться, не скрыться. И тогда выяснится, как ты провел свою жизнь – растратил ли ее на пустяки или употребил правильно.

Ну а как за этой жизнью ничего больше нет? Что, если все страхи и ожидания напрасны? Терзаешься, мучаешь себя, ищешь ответы на свои вопросы, а потом просто проваливаешься во мрак забвения, где ничего нет и не будет.

Чтобы понять это, разрешить для себя главную загадку мироздания, Ольга пришла в баню, где лежала уже обмытая Малуша. Какой же жалкой и несчастной показалась ей она! Не заметив того, Ольга расплакалась. Глядя на маленькое тело в лучшей и ненужной одежде, было легко представить себе то отчаяние и страх, которые испытывала невестка, отправляясь в последний путь. Чтобы наложить на себя руки, нужно дойти до самой последней черты. Потерять последнюю надежду.

Или осознать, что вообще нет никакой надежды?

Ольга осторожно прикоснулась к вытянутому телу. Плечо было холодным и твердым. Оно не являлось Малушей. Лицо тоже не принадлежало ей. Лишенное внутренней жизни, оно превратилось в бессмысленную маску. Чем теперь отличалось человеческое тело от любой мертвой туши? Только формою и одеждою?

Убрав руку, Ольга потрогала себя. Пальцы ощутили упругость и тепло плоти под тканями. Однако стоит духу отлететь, как оболочка остынет, затвердеет и начнет обращаться в тлен. Ольга отчетливо поняла, что она – вовсе не тело, внутри которого пребывает. Это не ее руки, они лишь кажутся принадлежащими ей. Ольга привыкла к ним, как привыкают к рукавицам или любым другим одеждам. Настанет время, и она покинет свою оболочку. Тело закопают в землю, а Ольга очутится в каком-то другом месте. Очень важно попасть в правильное место.

Тихо выйдя из бани, Ольга отправилась на детскую половину, где находились Владимир, Ярополк и Олег. С того дня мальчиков с их няньками переселили в ее покои. Так она стала бабкой. И неожиданно новая ипостась пришлась ей по вкусу. Раз у мальчиков нет ни матери, ни вечно занятого отца, то пусть будет хотя бы бабка.

Но судьба не позволила Ольге, позабыв о делах государственных, полностью сосредоточиться на домашнем хозяйстве. Что-то тревожное витало в воздухе, как будто к Киеву приближалась пока что невидимая и неслышимая гроза.

До Ольги дошли слухи, что новый византийский император Никифор Фока прислал к Святославу послов, которые привезли ему тысячу пудов золота за немедленный поход против Булгарии. Находись Ольга рядом, она объяснила бы сыну, что хитрый византиец вознамерился не только сокрушить булгар чужими руками, но заодно обескровить и ослабить русов, чтобы потом натравить на них хазар или других соседей. Это была обычная тактика империи. Византия процветала и расширяла свои владения, пока воевали другие.

Письмо, посланное Ольгой Святославу, не застало его в волжских землях, где он находился до той поры. Развернув свое огромное шестидесятитысячное войско, князь обрушил его на булгар, с наскоку взяв превеликое множество городов и обосновавшись в устье Дуная. Булгарский царь Петр не выдержал такого удара и, как сказывали, помер от припадка падучей, корчась на земле у ног свиты и пуская пену изо рта.

Но Святослав рано торжествовал победу, пируя с дружинниками в Переяславце. Пока они поднимали тосты за приумножение земель, император Никифор вступил в переговоры уже с булгарами и заключил с ними союз.

– Я так и знала, – пробормотала Ольга, когда прослышала о последних событиях.

– Что знала, бабушка? – спросил десятилетний Владимир.

Белокурые локоны придавали ему поразительную схожесть со Святославом, когда тот был маленьким.

Только характером он обладал иным – всегда вдумчивый, рассудительный, расчетливый. Там, где его отец шел бы напролом, Владимир действовал исподтишка, украдкой. Борясь со сверстниками, он любил ставить подножки или притворяться зашибленным, а затем вскочить и напасть неожиданно на соперника. Братья Олег и Ярополк его недолюбливали, поэтому он предпочитал крутиться возле бабки, у которой вечно клянчил то сладости, то монетки.

– Перехитрил византиец твоего отца, – сказала Ольга. – Храбр Святослав, но доверчив и горяч. От этого все ошибки его.

– Я ошибаться никогда не буду, – уверенно заявил Владимир. – Семь раз отмерю и только потом отрежу. Но уж так, чтобы ух-х!

Он взмахнул воображаемым ножом.

– Это правильно, – похвалила внука Ольга. – Только резать не всегда обязательно. Обратно ведь не пришьешь.

Они сидели на открытой площадке, откуда открывался захватывающий вид на зеленые просторы, окружающие Киев.

– А зачем пришивать? – пожал плечами Владимир. – Отрезал и ладно.

Ольга покосилась на него.

– Лишь бы не по живому, – обронила она.

– Почему?

– Жизнь Богом дана. Отнимать ее – значит против Бога идти.

Владимир подумал-подумал и спросил:

– А какой бог правильный, бабушка? Христос твой? Или отцовские боги?

– Бог ничей, – ровным голосом пояснила Ольга. – Мы все его создания, поэтому он наш господин, а не наоборот.

– А почему ты христианкой стала? – пожелал знать Владимир.

– Потому что живу в соответствии с заповедями Христа. Например, он заповедал любить врагов наших, и я… – Ольга заговорила медленнее, потому что теперь ей приходилось преодолевать внутреннее сопротивление души, знающей, что врать нехорошо. – И я тоже стараюсь, – закончила она, чувствуя, что краснеет.

Но Владимир ее уже не слышал.

– Гляди, – показал он. – По дороге вестники скачут. Торопятся. Коней загнали совсем…

Нахмурившись, Ольга стала спускаться вниз. Вскоре всадники въехали в ворота. Это были дозорные из восточных пределов. Они были такими запыленными, что казались обсыпанными землею. Темные лица покрылись светлыми разводами пота. Они привезли с собой пленника, который скакал со связанными под лошадиным брюхом ногами. Он был молод, космат и так тощ, что хоть ребра на теле пересчитывай. Вся одежда на нем – только драные кожаные штаны, узкие в щиколотках.